она пошла в деда. Только волосы были с синим отливом, вечно собранные в высокую прическу и заколотые шпильками.
Трапезы фанатичная тетка, посещала регулярно и не было ни одного раза, когда мы не бодались с ней при встрече.
– Худоба пошла тебе на пользу, – высказалась она заместо приветствия, – не все же объедаться до неприличия.
– И вам доброго дня, тетушка. Успела соскучиться по запаху ладана, спутнику вашей жизни.
Гордон кивнул Эдмунде, разрешая начать обслуживание.
Перед носом поставили тарель с фаршированным морским угрем и подливой.
Я вздохнула. Морские гады не были моим любимым видом трапез, но все же лучше, чем топленый жир в тарелке. Я бегло осмотрела стол, где в убранстве хрупкого фарфора, углядела бланшированные огурцы, овощную нарезку из моркови и свеклы под маслом, спаржу в приправе и тушеного лепура (кролик) в холодной подливе. Чуть правее дымились пирожки. Не дожидаясь разрешения, я быстро добавила себе в тарелку все то, что было съедобным и даже носом не повела, наплевав на взгляд Агнесс, полный укоризны. Дед молчал, не обращая внимание на мои манеры, явно свыкшийся с тем, что в его семье все ненормальные.
– Земли Ванн, хотелось думать, пошли тебе на пользу, но вижу сумбурные резкие движения и заносчивость не искоренить.
Из-под густых бровей, меня пронзил колкий взгляд Агнесс. Женщина пилила в тарелке микроскопический кусок угря.
– Увы, ваши ожидания по изгнанию беса из меня, не оправдались. Мерзлые земли воспитали во мне умение противостоять невзгодам и закалили мой характер.
Агнесс тихо подавила вдох, моментально почернев от негодования. Странно, что не возвела руки к небу и не стала в голос читать молитву, призывая высшие силы меня спасти.
– Молодец, дочь, – деловито высказался Алистер, воодушевленно разделывая лепура в тарелке. – Далеко пойдешь! Вся в отца!
Жадно пережевывая овощи, я заставила себя наигранно улыбнуться. Наверно надо было благодарить высшие силы, что на родителя я совершенно не была похожа. Только эти конопатины на лице остались от него и врождённая заносчивость.
– Где бабуля? – решила я сменить тему на самую безопасную.
– Не стали будить ее к трапезе, – меланхолично ответила за всех Агнесс. В одной теме, мы все сходились в едином мнении. Аманда, мать Гордона, дожившая до дремучих седин, повредившаяся умом от старости, была костью в горле у всего семейства.
Аманда любила умирать и никак не могла это сделать, зато допекала всех знатно. Манипуляторша до корней своих жестких как мочалка волос, она добивалась того, чего хотела, но с годами сбавила обороты, что не могло ни радовать.
Даже Агнесс, казавшаяся оплотом терпения и правильности, выводилась из себя, а потом долгими вечерами стояла на коленях, отмаливая свой грех перед любимым образом богини терпения Сумары.
– Она просила навестить тебя ее завтра, – продолжила тетка. – Прежде чем, ты пойдешь к ней, мы навестим молельный дом. Пора очиститься от скверны.
Я уставилась на нее как на исчадие