бы не прикопалась. А Хальпарена уговорить чуть что проще, сами знаете.
Константин вскинул брови и потянулся в карман, вынул пачку сигарет.
– Сваливали бы поскорей, – посоветовал он, сунув сигарету меж зубов. – Пока ещё кого уговаривать…
– Пётр!
Тот сморщился, как от незамеченной горошинки черного перца в супе, которую не посчастливилось раскусить. За спиной показался Елисей Всеславович.
Казалось, даже голос его был бородат. Причём бородат прямо с того дня, как магистр изволил явиться на свет и произнести свой первый звук. И звуком этим явно было мудрое наставление мамкам и нянькам.
А рядом с ним серой тенью Гавриил. С душой, закрытой на все замки, даже те, которых нет. Одним своим присутствием, заставлявший всех постыдиться присутствия собственного, ведь присутствовать следует так, как положено, а всем – вовсе не положено.
Иными словами, самый приятный дуэт стоял прямо перед ними, призывая желание поискать форточку. И выйти в нее подобру-поздорову.
– Вот какие-нынче-то дети пошли, ты мне скажи. Коли надобно на заре куда явиться, так то мы брезгуем, сил не найти, а как впотьмах шастать, так хлебом их, неслухов не корми. И дома же им неймётся.
Ещё один факт о Гаврииле – он не любил отклоняться от плана. А обсуждать неразумное поколение он не планировал. Планировал он сказать следующее:
– Ты услышал. Мы будем ожидать.
И с этими словами исчез.
Елисей Всеславович указал рукой на место, где только что стоял старший с готовностью поучать всех и все, пока не останется в этом мире недалеких. Или не останется никого вовсе.
– Вот, полюбуйтесь, как у союзников наших что ни день, а работа все кипит, закипает, идёт и спорится без сучка, без задоринки: скажут – сделают, прикажут – ожидают. Вот и держится наш мир на оси, не валится, а коли валится, так подымается, а коли и долго подымается, так и крутится все ж таки, вертится. А все почему? Порядок есть у них, порядок, закон, послушание. А у нас что? Птица, рыба, борщ – вот тебе. Думали мы, вот прислушаемся к молодым, вольностей дадим, дыхание второе Братствам дадим. Так нет же, задыхается. Не правление, а самоуправство, да к тому ж у каждого свой царь из головы да повыходит и на остальных поглядывает – как повадится один ночами лазать, куда ни попадя, другой за ним следом уже гонится.
Петя, наученный привычкой, молча смотрел в пол, не смея саботировать новый поток мысли своего мастера. Только на последних словах едва сдержался, чтобы не переглянуться с девочками. Остальные же следовали его примеру, сдерживаясь уже от того, чтобы не начать нетерпеливо ерзать, покачиваться или вздыхать. Но вдруг им на помощь в дверях, заслоняя свет полной луны показался Хальпарен.
– Магистр, разрешите обратиться.
– Чего тебе надобно? – нехотя поинтересовался старче.
– Поступил вопрос по поводу практика, наложившего заклятие на топор.
– Важное что?
– Практик – парень с третьего курса Ордена. Теперь вэкст. Силы получил посредством мутации струн из-за пагубного влияния листовой