крыса, которая шла на запах выкинутой на помойку пищи. Леон едва успевал за ним, но сколько бы они не бежали, всё равно будто оставались на месте. Но когда подошло время, сам Жозеф даже толком не заметил, как они оказались на окраине квартала между рядов заброшенных домов. Аварийные здания в три-четыре этажа накренились друг на друга, и последнее из них практически согнулось над землёй. Эти заброшки очень походили на каторжников, прикованных цепями и разделивших одну всех тяжёлую судьбу. В редких окнах можно было увидеть ещё уцелевшее стекло, в основном, все проемы были заколочены или забиты каким-то тряпьём или фанерой. Подойдя ближе к домам, бродяга вначале немного растерялся, словно собака, потерявшая нюх. Но обернувшись кругом, он вспомнил, куда должен вести нового хозяина:
– Здесь, да, сеньор Леон, точно здесь! Вот в этом доме, мсье Жозеф! Крайняя квартира на верхнем этаже. Он ждёт там, входите сразу, без стука!
Вот теперь Леон точно озверел: резким рывком он схватил старика за плечо, прижал к тёмному фасаду одного из домов и приставил ему к виску пистолет:
– Откуда тебе известно моё имя?! – после такого напора, старик замолк и тяжело задышал. Но Леон не спешил отводить дуло пистолета. – Ни слова больше, шагай вперёд и без глупостей, иначе пущу его в ход!
Бродяге Альбанелле оставалось лишь молча повиноваться приказам полицейского. Без резких движений, он спокойно вошёл в подъезд – дверь едва держалась на петлях. Леон следовал за ним, не выпуская из рук оружия. Подыматься на четвёртый этаж приходилось осторожно, шаг за шагом прощупывая на прочность изношенные, местами и вовсе проломленные деревянные ступени. Всё здание было пропитано плесенью и затхлой вонью. В коридорах и лестничных пролётах стояла мертвецкая тишина, которую изредка нарушал шум какой-то возни, доносимый из квартиры наверху. Леон остановился, и грозным тоном приказал старику:
– Иди в комнату без стука и всяческих намёков, не то разделаюсь с тобой на месте!
Не оглядываясь по сторонам, бродяга подошёл к двери, но намеренно замешкался, не осмелившись войти сразу, чтобы попытаться дать знак кому-то явно находящемуся за дверью. Но Леон Жозеф быстро пресёк эту нелепую попытку, щёлкнув предохранителем пистолета:
– Я сказал иди!!!
Старик не мог противиться и вошёл в комнату. Бродяга попытался спасти себя неистовым криком, но Развязка не заставила себя долго ждать:
– Нет!!! Стой!!! Нет!!!
Сразу, как только Альбанелла переступил порог, старые стены потрясла череда выстрелов наперебой с криками бродяги и звук разбивающегося в дребезги стекла – стрелявший явно намерен убегать по крышам. Мсье Жозеф ворвался в комнату следом и увидел окровавленного старика, который схватился за облезлые шторы, еле удерживаясь на ногах. Тусклый свет лампы, упавшей на пол, еле освещал убогую комнату. Леон попытался метнуться в сторону открытого окна, чтобы догнать стрелявшего, но был остановлен упавшим в его сторону бродягой, который вцепился прямо ему в горло:
– У… бий…ца… уб…ий…ца! – пребывая в предсмертном помешательстве, цепкая хватка бродяги