генеральный директор, – быстро ответила девушка, задыхаясь, её слова звучали почти на одном дыхании. – Он часто заходит. Что тебя это так беспокоит?
Его хватка ослабла, и напряжение в лице сменилось выражением, которое могло бы показаться раскаивающимся.
– Эрин, мне жаль. Я просто… беспокоюсь о тебе, – сказал он, сделав глубокий вдох, словно пытаясь оправдаться.
– Лучше бы этого больше не повторялось, – пробормотала она, потирая запястье, на котором уже начали проступать красные следы от его пальцев.
Он отвёл взгляд, как будто стыдясь, и тихо произнёс:
– Я обещаю.
Возможно, раньше его улыбка показалась бы ей успокаивающей, но сейчас в ней было что-то зловещее, что заставило её напрячься.
– Как насчёт того, чтобы угостить тебя обедом? – предложил он, стараясь выглядеть дружелюбным.
Эрин коротко вздохнула, опуская взгляд на свои бумаги.
– Сегодня я не могу покинуть офис. Может, как-нибудь в другой раз, – ответила она, возвращаясь на своё место.
В её голосе слышалась натянутая вежливость, а движения казались чуть скованными – она всеми силами старалась сохранить непринуждённость, чтобы не провоцировать его.
– Хорошо, – согласился он, задержав взгляд на ней чуть дольше, чем следовало. – Угостить тебя в следующий раз?
Эрин долго смотрела вслед Томасу, словно не веря, что всё это действительно произошло. Шок от случившегося всё ещё сковывал её, не давая мыслить ясно. Его слова, тон, хватка – всё это оставило тяжёлый осадок.
Она медленно опустила взгляд на своё запястье, где всё ещё ощущалось неприятное покалывание от его грубого прикосновения. Она потёрла кожу, пытаясь стереть это ощущение, словно это могло вернуть ей хоть немного внутреннего покоя.
Мысли путались, тревога росла. Сначала она попыталась сосредоточиться на работе, но цифры и слова на экране казались бессмысленным набором символов.
***
Глупость! Глупость! Глупость!
Томас в раздражении рухнул за свой стол и с силой стукнул себя кулаком по голове, словно пытался вытрясти из неё хаос мыслей. Несколько глубоких вдохов позже в уголках его губ появилась едва заметная, болезненно ироничная улыбка.
– Ничего. Она твоя. Она твоя. Не волнуйся, она тебя простит, – прошептал он себе под нос, словно пытаясь убедить не только себя, но и кого-то невидимого рядом.
Он любил её. Любил уже давно, с того самого момента, как впервые увидел эти удивительные зелёные глаза, наполненные слезами. Томас тогда злился, изводился от мысли, что кто-то другой причинил ей боль. А потом она объяснила – умерла её кошка. Это немного успокоило его, словно сняло груз.
– Кошка, – пробормотал он, вновь погружаясь в свои мысли.
Она заплакала не из-за мужчины, не из-за соперника, а из-за глупой кошки. Какое облегчение он тогда испытал! Какое странное, извращённое удовольствие знать, что её слёзы не связаны с кем-то другим. С тех пор он был уверен: она должна быть только с ним. Её слёзы, её улыбка, её страхи – всё это принадлежало ему и только ему.
И пусть она этого пока не понимает. Он