не шутила, когда в разговоре с Рейганом упомянула о возможности заблудиться – если не знать, куда идти, лес вполне мог стать смертельной ловушкой. Под подошвой ее белых кед захрустели сухие ветки, когда она отыскала малозаметную тропинку и решительно направилась по ней в царство высоких массивных стволов, стоявших как солдаты на страже особняка Вентвортов.
– Эй, – Фрэнк догнал ее и схватил за локоть. – Я же просил: никуда не лезть! Иди позади меня.
Катрин с возмущением выдернула руку и уставилась на друга.
– Ты что, думаешь, что Джек может напасть на меня из-за куста?
– Мы не знаем, на что он способен, – тон Фрэнка изменился, став сухим, как те ветви под ее ногами. – Он стал другим.
– Что значит – другим? – не поняла она.
Эббот молча двинулся по тропинке впереди Катрин. Она уже решила, что он не ответит на вопрос, как в тихую трель птиц вплелся напряженный голос друга.
– Джек стал больше пить и рассказывать небылицы. Его здоровье сильно пошатнулось.
Катрин нахмурилась. Джек, которого она знала, работал строителем и никогда не пропускал ежевечернюю кружку пива в баре Мари, однако даже в состоянии подпития он был безобиден.
– Тихо, – Фрэнк остановился и вытянул руку, подавая ей знак остановиться. Катрин послушно замерла. – Слышишь?
Странные звуки, похожие на плач, были почти незаметны на фоне трещащих птиц и шума листьев. Но все же Катрин смогла различить их: тихие, невнятные, перемежающиеся с всхлипами и бормотанием.
– Это Джек? Он что, плачет? – ошеломленно проговорила она и бросилась вперед, туда, где за рядами черных стволов, одетых в зеленые мантии, высился особняк Вентвортов.
Сложенный из темно-серого камня, дом имел два этажа, узкие высокие окна, пропускающие мало света, широкое крыльцо, от роскоши которого ничего не осталось, и две статуи львов перед входом. Забора здесь никогда не было; вокруг особняк окружал только лес, которые со временем сплелся с домом воедино: корни разрушили основание, растения обвили стены, ветви распростерлись над крышей.
В юности особняк казался Катрин страшным. Сейчас она видела перед собой просто заброшенный старый дом, в разрушении которого было некоторое очарование: наплевав на осторожность, она взбежала по крошившимся под ногами ступенькам и вошла через распахнутую дверь.
Внутри пахло сыростью, влажной землей, мхом и пылью. В некоторых местах пол прогнил, и сквозь потемневшие доски пробивались лесные цветы, стекла давно стали мутными, не пропуская скупые солнечные лучи. Катрин растерянно огляделась, ища глазами Джека, но видела только дряхлые остатки мебели, которую в свое время не успели разворовать.
– Я все же тебя арестую, – выпалил Фрэнк, вбегая в дом следом и тут же осматриваясь. – Где он?
– Тише, – шикнула Катрин, поднимая глаза к потолку.
На втором этаже кто-то ходил: шаркал ногами, как столетний старик, и причитал. Катрин без труда узнала голос Джека – необычайно плаксивый и высокий.