повторил Ром. – Уж лучше я отдам тебе руку, чем позволю распылить своё тело на атомы.
Ещё крепче сжав ладонь, словно и вправду собираясь её отнять, Жимми нервно двинул скулами, сверкнул глазами, но, заметив, что Ром не намерен отступать, решил сменить гнев на милость и зайти с другой стороны. Он дружески похлопал Рома по плечу и улыбнулся:
– Да послушай меня – нет никакого риска! Выгляни из модуля и убедись, что дорога к репозитарию пуста. Сегодня день проповедей, а наставники у взрослых ещё занудней, чем наш Даби, и отпустят их не раньше, чем мы вернёмся назад. Ещё и ждать будем.
– А идол-наставник? Наум не читает проповеди! Что будет, если мы столкнёмся с ним, и не где-нибудь, а рядом с репозитарием? Если он меня спросит, я не смогу соврать. От одного его жуткого взгляда я теряю всякую волю.
«Тебе нечего терять, потому что у тебя нет и никогда не было никакой воли! – едва не сорвалось с языка Жимми. – Если бы ты не был трусом, и у тебя была воля, ты бы не трясся от страха, а с радостью пошёл со мной!».
– Ром, я обещаю тебе, что этот раз будет действительно последним. Вспомни, как мы мало пробыли в репозитарии в прошлый поход. Мы лишь спустились и тут же поднялись обратно. Нам повезло, что мужская летопись оказалась недалеко от входа. Но я хочу большего! Ты заметил уходящий вниз туннель? Там, в глубине основного входа, если свернуть в сторону? В нём темно, но я уверен, что там тоже ряды с тумбами летописей! Что в них? Почему тоннель в стороне и не освещается? Позже я пальцы грыз оттого, что мы не прошли дальше. За нашу трусость я был готов убить и тебя, и себя! У нас была уйма времени, но мы вернулись, потому что ты от ужаса едва не потерял сознание. Но на этот раз ты не сможешь мне помешать. Я всё предусмотрел, – Жимми достал из-за пазухи плоский фонарь оператора бура, который позаимствовал у Сига. – Ты пойдёшь со мной и будешь светить, пока я как следует не пороюсь в тайнах Синедриона. На этот раз я посмотрю всё! Мы дойдём до конца тоннеля, и только тогда я скажу, что это был наш последний поход, потому что тайн больше не осталось.
– Ты собрался рыться в тайнах Синедриона? Да ты сошёл с ума! Жимми, ты ведь говорил… – застонал Ром. – Ты ведь говорил, что хочешь всего лишь узнать, кто твоя мать!
– А вот здесь ты прав. Это самое последнее, что я хотел бы узнать. Что мне толку от того, что я узнаю её имя, если никогда не смогу увидеть? Заметь, это твои слова, и я соглашусь, что они верны. Я уверен, что женская летопись где-нибудь рядом с мужской. Но мы с тобой пройдём дальше. Ещё ниже, на тёмный ярус. Понятное дело, что, если нас поймают хоть на верхнем, хоть на нижнем ярусе репозитария, результат будет один. Так уж рискнём, чтоб было за что! Но без тебя я не смогу этого сделать, так что ещё один раз, Ром, – и я твой должник навечно!
– Ты и так будешь мой должник, потому что, сказав «нет», я спасу и тебя, и себя! Я говорю – нет, Жимми.
Упрямство Рома и удивило Жимми, и разозлило. В первый их поход Ром был куда сговорчивее и смелее. Да, видно, представлял он всё гораздо проще. А когда увидел мощную бронированную дверь,