что была точно под моей кепкой. Он сказал, что это очень важная бабочка, единственная в своем роде. Я подумал, что она занесена в Красную Книгу или типа того. Голос продолжал. Он поведал мне, что второй такой бабочки не существует и я просто обязан опустить ее на волю к другим бабочкам. Возможно, тогда случится настоящее чудо, и она сможет произвести на свет маленьких куколок, а те в свою очередь положат начало развитию целого рода подобных особей. Взамен на то, что я ее отпущу, голос пообещал исполнить мое заветное желание.
Я задумался, мозоля взглядом надпись на своей синей кепке: «New York 1968». Я несколько раз перечитал эти два слова, потом разобрал их на буквы и приступил к цифрам. Я был погружен в размышление. Какое желание я мог загадать? У меня была семья, была кошка Соня и даже собака по имени Шарик, был свой велосипед и телевизор, чтобы смотреть всякое в тайне от родителей. Я занимался всеми теми вещами, что находил интересными, ходил в школу и увлекался анатомией птиц и животных. Вскоре я пришел к выводу, что не могу ничего загадать, потому что все у меня уже и так было, начиная с чего-то важного и заканчивая всякими мелочами по типу окунуть палец в банку с джемом или понюхать журнальные страницы. У меня просто не хватило фантазии выдумать что-то помимо блестящих ручек, что у меня уже были, и игрушечного самосвала, которого я хотел вот уже целую вечность, но его совсем недавно мне купили родители. Я сказал этому голосу, что не могу ничего придумать и тогда он пообещал мне, что за эту бабочку все бабочки мира, маленькие и крупные, редкие и не очень будут помогать мне исполнять желания других людей.
Я помню, что поднял кепку и отошел на пару шагов назад, пытаясь удержать все услышанное в своей голове, а все те ощущения, что мне довелось испытать, на своем теле. Моя бабочка упорхнула, и я с замиранием сердца наблюдал за их общим танцем, связанным с объединением и тем, что в их тайну впервые был посвящен человек. Тот, кто был похож на гигантскую бабочку, но не обладал такими красивыми крыльями и вообще не умел летать. Тот, кто был высок, как какое-нибудь дерево, и любил ловить красивых бабочек своей кепкой.
Домой я побрел затемно, катя свой велосипедик рядом с собой. Этой ночью ко мне впервые пришла бессонница. Я ворочался и не мог найти в себе ни одной капли сна. Наутро бабушка рассказала мне об этом понятии, и я запомнил его на всю жизнь, как и то, что случилось со мной тем солнечным августовским днем. Этот мелкий ручей и рой бабочек прямо над ним встречал меня каждый раз, когда я последующие два или три года его посещал. А потом в какое-то лето ручей высох и бабочки тоже пропали. С ними пропало и то волшебство, их шепот, похожий на природные звуки, и то чувство, заставляющее ступать по земле как можно тише, чтобы ненароком ничего этого не разрушить. Тогда я и понял, что дело действительно было в ручье. Я не помнил, каким летом все это исчезло. Это было одно лето из тех, что помещалось в рамки загадочного периода 6—9.
После,