уж больше полувека мне, Охана.
– Да и что, вон бабке моей семьдесят пять годков, она – старуха, а ты еще нет, не старая совсем, красавица еще, теточка!
– Ох ласкова стала девка, ох задумала что-то, – засмеялась Кера, но было видно, что слова молодой служанки ей приятны.
Охана уже соскочила с лавки и примеривалась к кухонной работе.
– Чего барину дарить-то будем, тетя Кера?
– Да я вот уже в город собралась съездить, посмотреть ему эту… игру-то господскую, с фигурками, как ее… у него подрастерялись. Чего стоишь-то? Сказать, что делать опять? Сама-то когда хозяйничать в кухне будешь?
– Ну скажи, теточка.
– Ладно… кре́сту порубишь, мясо отобьешь – жарить поставь, потом посуду помой, туточки подмети… и…
– И спи-отдыхай! – захихикала Охана.
Ватро и Кера сидели за кухонным столом. Ватро помогал экономке перебирать ечу, пальцем выкатывая пропущенные ею черные зернышки. Это было почти игрой, это было почти разговором – много ли нужно старикам. Иногда они одновременно поднимали глаза и улыбались друг другу.
Они почти закончили, как в дверь заколотили.
Кера вздрогнула.
Да, она уже давно смирилась с тем, что ее надежды не сбудутся, но все же первой, нечаянной мыслью было: «Вернулись!» Вскочив из-за стола, она поспешила к двери. Ватро пошел за ней.
Кера отворила дверь, в очередной раз разбивая надежду вдребезги. Сколько уже? Сколько еще?
На пороге торчал босоногий мальчишка. Закатный свет высвечивал его волосы розовым, против солнца было едва видно тощее, перепуганное лицо.
– Чего тебе? – спросила Кера.
– Б-барину… Ва́тре… сказать…
– Я Ватро, – старик вышел вперед и выпрямился перед тяжело дышащим мальчонкой.
– Лесе́ня наш… ногу топором… пьяный. Богом-Отцом вас просить… мамка говорила… – пробубнил паренек, глядя в пол. Ватро нахмурился, пытаясь сообразить, что нужно незваному гостю.
– Так не лекарь же я, – сказал он наконец, неосознанно прижимая к груди правую руку, – солдат я, парень, не лекарь.
– Мамка… мамка говорила…
Руки парень жалостливо сложил на груди, и это просящая фигура неприятно поразила Ватро – извечно так слабые молили сильных, и слова их были неискренни. Ватро подавил раздражение.
– Не тараторь, – сказал он, наклоняясь к мальчику. – Ты что, пешком сюда бежал?
– Не-е… на До́лке…
Ватро выпрямился – за забором и впрямь стояла худосочная та́рпица, переступала с копыта на копыто, помахивала хвостом-веревочкой и объедала разросшиеся кусты берра.
– Так Найрт, – вдруг сказала Кера, – сосед наш. Он человек ученый. К нему тебе, парень, надо!
Паренек затряс головой:
– Не, не пойду к колдуну, не пойду!.. барин Ватра, милостивы будьте…
– Все, успокойся! – прикрикнул Ватро. – Я с тобой к нему съезжу.
Ветер, разыгравшийся к вечеру, размазывал закатные краски по листве, по постройкам, по земле. Ватро