не просто в том, что все течет, согласно афоризму Гераклита, но все течет во времени.
Но является ли причиной времени это всеобщее движение? Кажется, на такой вывод наталкивали хотя бы апории Зенона. Однако первое по-настоящему теоретическое рассуждение на эту тему ввело в поле внимания, кроме категорий времени и движения, еще одно действующее лицо.
Платон оказался первым, кто вообще связал время с его причиной. Он совершенно твердо и уверенно указал на его источник. Время есть следствие, появилось благодаря некоторой сущности. Несмотря на крайне непривычную для нас сейчас форму выражения, его идея является одним из самых впечатляющих достижений античной мысли, а с его натурфилософии, выраженной в диалоге «Тимей», и сегодня начинается любое рассуждение об общих законах природы, любая космология да и история естествознания вообще.
Вся предшествующая греческая философия, в сущности, принимала понятие времени само собой разумеющимся, что мы видели на примере Зенона. Ее предметы не нуждались в каком-либо особенном описании или определении времени, кроме обыденного неясного представления, которое есть у всех, и не требовали излюбленного софистического приема теоретического рассмотрения, когда сводятся и разводятся однородные и близкие понятия. Многие предметы обычных рассуждений греческих философов: справедливость, ум, рассудок, душа, познание, государство существуют как бы вне времени, вне развития, сами по себе, как сущности или феномены с неизменной природой, однажды созданные.
Главный герой платоновских диалогов Сократ вообще тоже ничего и никогда не говорит о времени. Его излюбленные темы касаются человека, но не природы как таковой, не движения вещей, где время обретается. По его словам, он ничего не испытывал из того, что есть над и под землей, т. е. никакой физикой или астрономией не интересовался. И Сократ беззлобно, как всегда, удивлялся, зачем это Аристофан в одной из своих комедий изобразил его болтающимся в какой-то корзине под облаками и рассуждающим об устройстве неба.
Вот почему в знаменитом «Тимее», единственном из всех диалогов Платона, где идет речь об устройстве этого самого неба и всего космоса, Сократ только слушатель, а все содержание Платон вкладывает в уста Тимея. В сущности, мизансцена показательна и органична, поскольку все, что излагает Платон, предположительно и наиболее логично из всего, что можно было высказать в ту эпоху о природе, когда науки как таковой не существовало, только здравый смысл и простые наблюдения. Платон первым попытался превратить этот скудный материал в «теоретическое» знание о природе.
В рамках этого рассуждения время появляется как порождение вечности, возникает оппозиция «вечность – время». Одно как нечто неизменное, постоянное, тождественное самому себе, другое как нечто меняющееся, текучее. Вечность пребывает в себе, а время возникает и пропадает. Но тождественен себе и пребывает только Ум, мировой разум. Он и порождает из себя Вселенную, космос.
Мысль