и слышимому, т. е. чувственному миру, но не мыслящему, не обладающему умом – не вечному миру. Явление производное, вторичное, рожденное, как говорит Платон. Согласно «обстоятельствам дела», т. е. по каким-то еще неизвестным, но непреодолимым даже для божества законам, оно не могло стать тождественным вечности, а могло получить от вечности лишь его ухудшенную бледную тень, отпечаток. Перейдя от Демиурга в мир, вечность распалась на составные части, и появились «теперь», и «есть», и «было», и «будет», а также годы и месяцы[16].
Очень важно, что Платон, кроме частей времени, т. е. прошлого, настоящего и будущего, связывает с ним еще несколько существенных качеств: становление или возникновение, появление, а также понятия о бренности: молодость и старение.
«Итак, время возникло вместе с небом, дабы, одновременно рожденные, они и распались бы одновременно, если наступит для них распад; первообразом же для времени служит вечная природа, чтобы оно уподобилось ей, насколько возможно. Ибо первообраз есть то, что пребывает целую вечность, между тем как [отображение] возникло, есть и будет в продолжение целокупного времени. Такими были замысел и намерение бога относительно рождения времени; и вот, чтобы время родилось из разума и мысли Бога, возникли Солнце, Луна и пять других светил, именуемых планетами, дабы определять и блюсти числа времени»[17].
Платоновский космос устроен просто: в центре Земля, затем в первом от нее круге, или сфере, Луна, во втором – Солнце, затем планета Гермеса (называемая теперь Меркурий), утренняя звезда (Венера) и еще три планеты, расположенные на своих кругах, или сферах. В строении семи сфер он не был оригинальным, об этом говорили до него пифагорейцы, однако важно, что он связал с кругами блуждающих звезд или планет вычисление времени. В этом его главная мысль об устройстве Вселенной. Не только блуждающие звезды, т. е. планеты, но и все остальные, неподвижные, даны для «устроения времени». «Что касается круговоротов прочих светил, то люди, за вычетом меньшинства, не замечают их, не дают им имен и не измеряют их взаимных числовых отношений, так что, можно сказать, они и не догадываются, что эти необозримо многочисленные и несказанно многообразные блуждания также суть время»[18].
Вот, собственно говоря, и все, что платоновская философия говорит о времени. Немного, но очень определенно. Не в том смысле, что относит возникновение его на счет божества, а в том, что нетривиально определяет источник времени. Собственно говоря, в реалистическом смысле, если можно применить к его философии эти слова, а некоторые и применяли, или, лучше сказать, в обыденном смысле, из предыдущих построений философии, из тех же апорий Зенона вытекало, что время связано с движением и, следовательно, зависит от него или, напротив, движение – от времени[19]. Но Платон не пошел по связи двух очевидностей, или видимостей, – движения тел и течения времени. Время у него зависит не от движения тел, а от божества, т. е. оно отражает вечность и получает