же рассуждает неправильно. Если всегда, – говорит он, – всякое [тело] покоится, когда оно находится в равном [себе месте], а перемещающееся [тело] в момент «теперь» всегда [находится в равном себе месте], то летящая стрела неподвижна. Но это неверно, потому что время не слагается из неделимых «теперь», а также никакая другая величина[32].
Части времени, иначе говоря, не прибавляются друг к другу. Это можно сделать только мысленно, в уме. Его онтологическая делимость не означает складывания его частиц.
В «Физике» Аристотель тоже впервые в истории науки связывает с временем вторую категорию, которую до него так отчетливо не выделяли вообще, – пространство. Оно еще не носит такого отчетливого названия «пространство». Аристотель называет его «место» и отличает как от предмета, который это место занимает, так и от пустоты. Трудно установить его природу, говорит мыслитель. Но ясно хотя бы, что оно имеет три измерения: длину, ширину и глубину, которыми определяется и всякое тело. Но невозможно, продолжает он, чтобы место было телом, потому что тогда в одном и том же пространстве оказались бы два тела. Нет точки и места точки как такого же по субстрату образования.
Чем же можем мы считать место? Имея подобную природу, место не может быть элементом или состоять из них, будь они телесные или бестелесные: ведь оно имеет величину, а тела не имеет; элементы же чувственно воспринимаемых тел суть тела, а из умопостигаемых [элементов] не возникает никакой величины[33].
Оно не есть причина существующих вещей во всех четырех смыслах, которые можно вложить в понятие причины: оно не есть материя существующих вещей, так как из него ничего не состоит, ни форма и определение предметов, оно не есть цель и не приводит в движение предметы. Да и существует ли оно, а не мыслимое «лишь»? Аристотель вспоминает и критикует Платона, отталкиваясь от того места в «Тимее», где тот (первый из всех мыслителей, говорит Аристотель, до него просто считали: пространство есть нечто) отождествляет место и материю. Нет, это неверно. Место несомненно нечто существующее, но трудноуловимое.
Прежде всего, место имеет низ и верх. Затем оно связано с чем-то, или с материей, или с формой, или с протяжением между краями предмета. Но анализ показывает, что оно не есть ни форма, ни материя, ни протяжение. Как и времен, мест не множество, потому что тогда было бы место места, т. е. часть части и т. д. Оно похоже на сосуд, в котором все находится, но сосуд единственный.
Подобно тому, как сосуд есть переносимое место, так и место есть непередвигающийся сосуд. Поэтому, когда что-нибудь движется и переменяется внутри движущегося, например, лодка в реке, оно относится к нему скорее как к сосуду, чем как к объемлющему месту. Но место предпочтительно должно быть неподвижным, поэтому место – это скорее вся река, так как в целом она неподвижна. Поэтому центр Вселенной и крайняя по отношению к нему граница кругового движения кажутся всем по преимуществу и в собственном смысле верхом и низом[34].
А