алкогольвицы и прочая интеллектуальная элита. Попадается и гопота московская, и региональная, но с ними сложно шутить. Абсурд требует начитанности, изощренности и напитанности ума, рассудок тут не главное, а вот насыщение всяким высокодуховным, сложновыложенным контентом – очень важное условие.
Ну, представьте на секундочку: обсуждать хрустальный фаллоимитатор, подаренный подружкой на 8 марта и использованный в терапевтических целях с моим любовником-шаманом- путешественником-духовным лидером под Largo из виолончельной сонаты Шуберта – это вам как? Для меня это и изящно, и потешно, и абсурдно, великолепие сплошное анально-эстетическое!
При том я сама не использовала его ни разу! Я чиста и невинна, это был волшебный жезл превращения «двустволки» в настоящего мужика, путем принятия им своей истинной части травмированной сущности и вселенского урока! Честно, я так думала, но и прикольно было тоже.
Ну вот зачем вам, идеальным и правильным, знать, что такое бывает с автором? А может и не бывает, и я просто пытаюсь очернить себя, на самом же деле я просто несчастная девочка, без настоящих целей, типа детей и семьи, да и просто нормальный мужик не встретился, вот и бесится, вот и пьет бедная наша страдалица!
Не смею разрушать ваши ожидания, одежду и напору, прочие устои и скрепы, поддерживающие крепкое чучело вашей непорочности и глиняные ноги вашей нормальности. А человек – уж так задумано своенравной девкой-эволюцией – за разнообразие, смещение, совокупление с истиной через анус мистического реализма!
Да, хватит пить, иначе вы не узнаете, что же, что же нашли они на помойке? Угадайте! Давайте хором:
Духи.
***
Они стояли молча. В руках Милы был розовый не начатый флакончик с детскими духами. Самое потрясающее, что на духах была именно та феечка Винкс, что стояла на моем трюмо! И запах был именно такой – «Love is» и карамельки, ведь это были детские духи! Кто их там оставил? Чем они не понравились? Или их спрятали до поры, ведь рядом детская площадка?
Все это не важно и знать не нужно! Главное лакомство событий крылось в непонятной синхронизации реальности, в точности сбычи, в совпадении, в этом маленьком, но ломающем все повествование чуде.
Больше никто не сомневался: Нора – ведьма, настоящая! Сомневалась только она, но она всегда сомневалась во всем, ей не привыкать.
Также молча, они дошли до дома.
– А все же, как ты это сделала тогда? Ты знала, что так сработает? Училась? – продолжал осторожно анализировать уже натрезвяк офигевший и притихший Ванечка.
– Я не знаю. Бывало ли у тебя, что тебе что-то рассказывают, а у тебя параллельно мелькают призрачные образы, как фильм?
– Ну, конечно, еще как!
– Вот и тут так, будто смотришь параллельно фильм. Если фильм интересен Богу, или что там у нас на повестке, то бытие изгибает спину вероятностей, чтобы поугорать. Нет, не посмеяться, а озадачить нас. Будто в том диалоге Воланда и Берлиоза