орешек» всё-таки увидел в его глазах что-то такое, что рвало все давно привычные шаблоны проведения дознаний. И методички иезуитов по пыткам начали казаться Владиславу забавными детскими сказками на ночь. Этот жуткий попаданец был в его глазах самим воплощением смерти.
– А отец-провинциал?
– Нет-нет! Больше никто! Клянусь, именем Господа нашего! Ромель ведь никому не доверял. То, что в Московском конклаве тогда собрали шесть легатов – и то он считал перебором. Сам потом и жалел, что созвал его. Просто сперва-то растерялись все. Не знали, верить ли и что делать с этим всем. Но потом Магистр уже сам все дела вёл и нас отстранил. Потому и архивы все прятал от нас.
– Ты уверен, что генералу и папе тоже ничего не известно?
– Генерал Гонсалес что-то подозревает, скорее всего. Но доподлинно знать точно не может. Хотя Ромель брата Лео, я слышал, лично убрал потому, что тот в Ватикан доносил. Но, что именно от него туда ушло, я не знаю. А папу Александра VIII никто в проект и не посвящал. Это изначально было определено, как внутреннее дело Ордена.
– А генералу вашему значит и не положено было знать?
– Секретарь генерала Шарля де Нойеля был человеком Ромеля. Поэтому все донесения, которые так или иначе доходили до Ватикана с самого начала проекта, до генерала тогда не доходили. Это я уже потом случайно узнал, в Москве, когда работал с Николаем Головко. Ромель как-то проговорился вскользь. А потом, когда в 1687-м, сразу после смерти генерала де Нойеля, секретаря того нашли мёртвым и без бумаг, у меня всё и сложилось.
– Митрофана ты послал в Москву?
– Он должен был только захватить провидицу! Живой! Богом клянусь! Ну, вы же умные люди, – его взгляд лихорадочно заметался по лицам присутствующих на допросе мужчин, – ну, сами подумайте, зачем она мне неживая нужна? Я только для этого и людей ему дал. Я не знаю, что там произошло, но никаких убийств в плане не было точно! Богом клянусь! – Эти клятвы Господом у него вылетали изо рта практически не переставая.
Видимо для него это было привычным выражением в условиях крайнего стресса. Хотя мужик вроде был стрессоустойчивым. До этого дня. Он ведь даже после захвата и этапирования в Москву сыпал проклятиями и зло сверкал глазами на монахов. Держался, прям, молодцом!
А сейчас весь трясся, и губа дрожала не переставая. Он очень хотел, чтобы ему поверили!
…
Ибрагим приехал в Московский дом Мафии на следующий день ближе к вечеру. Прочитал лист допроса легата и посмотрел на хмурые лица присутствующих за столом попаданцев.
– Ну, что решать будем, товарищи маршалы? Так-то вроде всё гладко чешет. В случайной смерти Нины его и не обвинишь вовсе. Прав он, не вяжется это. Ему Наталья живой нужна была.
– А Нина – сопутствующий урон? – Данила уже держал себя в руках и говорил вполне спокойно. – Он ведь команду отдавал только Наталью живой брать. А других значит не щадить можно?
– Тут только с его слов знаем. И верить ему или нет