спасти других. Это не абстракции. Это реальные люди, реальные поступки.
Он сделал шаг вперёд, и голос его стал чище, как звук меча, вынимаемого из ножен.
– Возьми devotio – древнеримский обряд. Военачальник, осознанно идущий в жертву, врывался в ряды врага, зная, что не вернётся. Не потому, что его просили. Потому что он считал: его смерть вдохновит своих и обескуражит чужих. Он становился символом. И этот символ менял исход битвы.
Магнус выдержал паузу, и в ней чувствовалась тяжесть личного знания.
– Тогда это делали ради племени, легиона, империи. Мир был меньше. Границы – ближе. Но принцип… остался.
Он взглянул прямо на Адама.
– И если наступит день, когда на кону окажется всё – не один город, не одна страна, а само существование – devotio проснётся вновь. Может, в ком-то вроде тебя. Может, в ком-то, кто никогда не держал оружие. Но он в нас есть. В каждом. Нужно только услышать зов.
Магнус замолчал. И вновь над залом опустилась тишина – не простая, а наполненная. В ней звенело что-то большее, чем дождь за окном. Словно сама история, которую он так часто преподавал, теперь смотрела на него в ответ. Шорох перьев по бумаге, лёгкий скрип стула, капли, бьющие по стеклу – всё это слилось в дальний гул. Магнус вдруг осознал: его пальто по-прежнему висит у двери, а телефон – всё это время лежит на кафедре, ожидая его, как вестник, которого он не хотел слышать. Сообщение вспыхнуло в памяти: «Птичка пропела». Два слова – как код, как пароль, как взлом. Всё внутри него щёлкнуло. Он понял: этот разговор – лишь временная передышка. Отложенный выстрел. И зов, что звучал в его крови, становился всё громче, зовущий его прочь.
Как только лекция закончилась, Магнус Кан выскользнул из аудитории, не дожидаясь, пока студенты соберут вещи. Дверь за его спиной даже не успела захлопнуться, как он уже шагал по коридору – быстро, почти бегом. Его шаги глухо отдавались эхом по сводчатым переходам колледжа, перекрывая рассеянный гул голосов и шелест бумаг. За стеклянными дверьми мелькали лица – преподаватели, ассистенты – кто-то удивлённо поднял бровь, кто-то просто провёл взглядом, как по мимо проходящему призраку. Он не смотрел ни на кого. В его груди уже звучал сигнал – тревожный, безжалостный, зовущий вглубь неизвестного. Сообщение вспыхивало снова и снова в сознании. Не просто слова – команда. Отмычка. Маяк в буре.
Снаружи дождь хлестал сильнее, будто небо решило смыть остатки покоя с улиц. Магнус вышел на крыльцо, рывком накинул капюшон и прижал его к лицу, щурясь сквозь водяную пелену. Ветер швырял капли в лицо, приносил с собой запах мокрого камня, железа, опавших листьев – и ещё чего-то неуловимого, едва заметного, но тревожно знакомого.
Он достал телефон на ходу, и экран вспыхнул холодным светом, выхватив его лицо из дождевой тьмы. Пальцы уверенно пролистали список контактов, остановившись на нужном.
Египтянин
Он нажал вызов и поднёс телефон к уху, заслоняя