Вместо этого нашли деревню, в которой она жила и откуда мычала (но теперь всякий раз, когда мы где-нибудь слышим мычание коров, каждый считает своим святым долгом посмотреть на меня с хитрой улыбкой).
Несколько дней спустя я пишу брату еще одно сообщение. Зарядки мало – надо торопиться.
Я еще жив лол но ситуация еще опасная пиздец надеюсь все будет хорошо
Батарея села, и это был последний раз, когда я выходил на связь. После этого – шестьдесят семь дней борьбы за жизнь в тылу врага. Несколько встреч с врагом, ночная охота за едой и питьем, чуть самогона, много боли и неопределенности. Сомнения. Отчаяние. И еще чертова куча всего.
Но послушай! Это не грустная история. Знаешь почему?
Потому что мы все еще живы, лол.
Часть первая
Октябрь
Бояться смерти есть не что иное, как думать, что знаешь то, чего не знаешь. Ведь никто же не знает ни того, что такое смерть, ни того, не есть ли она для человека величайшее из благ, а все боятся ее, как будто знают наверное, что она есть величайшее из зол. Но не самое ли это позорное невежество – думать, что знаешь то, чего не знаешь?
1
Этой книгой я хочу защитить войну.
Как же это так, защитить войну, спросишь ты.
Да хоть сказать, что она не такая и ужасная.
Что она для чего-то. Или из-за чего-то. Я хочу сказать ей спасибо.
Не могу забыть, как впервые поел горячей еды после начала боевых действий. Уже больше месяца не ел ничего теплого.
Маленькая армянская деревня. Опустошена. Захвачена врагом. Непрекращающийся лай собак, одичавших без хозяев, которым пришлось наскоро покинуть свои жилища. Я и двое моих армейских друзей в каком-то полупогребе-полугараже. Каждый день мы выходим из нашего укрытия за едой. Этой ночью в полупогребе-полугараже я увидел маленький газовый баллон. Почему бы нам что-нибудь на нем не приготовить?
Посреди войны, в тылу врага, я и два моих лучших друга жарим картошку с яйцами. Я нарезал картошку кубиками. Мелко-мелко. Пожарил. И залил яйцами. Ребята удивлены – они такого никогда не ели. Запах спешно овладел пространством. Звук шипящего масла вернул нас куда-то очень далеко. Мы сидим вокруг газового баллона и завороженно слушаем. Завороженно смотрим. Завороженно вдыхаем аромат.
В том моменте было так много жизни.
Так много любви. Любви к жизни!
Скажу честно, меня сильно раздражают люди, которые никогда не были на войне, но искренне думают, что что-то о ней понимают.
Невозможно понимать любовь, не испытав ее.
Точно так же невозможно понимать войну. Или смерть.
На протяжении трех месяцев мы ели, пили и спали посреди дикой природы. Вне мира, построенного человеком, – в мире, построенном Богом. Со всеми его опасностями. Со всеми его чудесами.
Для меня, москвича, это вообще был первый опыт соприкосновения с дикой природой.
Чтобы выжить в ней, необходимо и самому одичать. Мы не могли не замечать, как быстро адаптируется наше тело. Самые ужасающие, устрашающие для человеческого