пионерское! Потому как верность его хуже удавки! «Ты моя, никому тебя не отдам!» Кстати, это был самый ржачный момент в Галькином рассказе. Говорит, прапор тебя чуть не за грудки хватал: глянь, мол, что Юрка творит! А ты лыбился только, как юродивый.
– Прости, но было и впрямь смешно! Ведь я уже знал, что он завтра будет дежурить, а я встречусь с тобой.
– Об этом тоже не сказал! Скрытный, оказывается…
– Не скрытный. Не сказал по той же причине. Повезло: Матеус проболтался. Кстати, Юрке это, по-моему, не понравилось.
– Да. Из Юрки слова не выдавишь. Тот ещё партизан коммунячий! Бывает, пеной брызгаю, а он как и не слышит! Зато я по этим молчанкам как раз и наблатыкалась многое понимать. В прошлый вторник нарочно спросила, записался он на субботу или нет; он промолчал. В среду спросила снова – он снова промолчал. Посмотрел искоса, и о своём… Если б не собирался дежурить, так в среду и сказал бы. Или брякнул что-то вроде: ты уж спрашивала. А он тему затёр; значит, было о чём.
– А ты, оказывается, психолог, Женя!
– Так у нас курс был в институте по работе с детьми. Дети ж – замочки, к которым надо подбирать ключики. Но в жизни, конечно, не только с детьми приходится навык применять.
– И со мной?
Женя пристально на него взглянула.
– Уверен, что хочешь услышать?
– Уверен, что уже знаю! – рассмеялся он.
– В самый первый вечер. Когда дурачились у Полковника, мне было интересно на тебя посмотреть. А чтоб дурой не выглядеть, я и остальных поиграть подбила. Валька до сих пор с ужасом тот вечер вспоминает.
– Почему с ужасом?
– Потому что Валька собака, в смысле – верная жена. Вот такую бы моему Юрке! Но она бы за Юрку не пошла. Её бы родители за него не отпустили. Он же простой инженер по образованию. Бугор на участке, и карьера особая не светит. А у Полковника и родичи богатые, и у самого перспективы были изначально. Словом, Валька трезвая тебя на пушечный выстрел не подпустит. Поэтому и говорю: это она тебя укусила! Галина слишком вялая для такого, я просто не стала бы; а вот Валька – с чувством!
– Попка у неё, однако, упругая, как футбольный мяч, – усмехнулся Мальцев.
– Да уж, гузастенькая. Аппетитная! Но только внешне! Внутри лёд, любой лом сломаешь!
– Может, и аппетитная… Зато ты – красивая!
– Брось! Я обыкновенная.
– Возможно. Но у тебя взгляд, словно зовущий поиграть. Не в низменном смысле, а вообще. Ты как будто всё время наблюдаешь…
– Я и наблюдаю.
– Всегда?
– Если не сплю зубами к стенке.
– И тебе это жить не мешает?
– Нет. Только иногда надо спиртом бодяжить, чтоб голову отключить.
Мальцев надолго замолчал.
– Чего замер, как суслик в степи? Лицо – как помолиться решил… – спросила Женя.
– Да не… жену бывшую вспомнил. Надю. Вот ей совсем не требовалось голову отключать. Она в нужный момент у неё сама отключалась. И, наверно, она – идеал жены. Но мне с ней в какой-то момент стало скучно…
Женя взглянула на часы.
– Ой!