тяжёлую лозу, но она была неподвижна, словно часть самой земли. Паника охватила её. Она видела, как тело Лины, там, где Чума соприкасалась с кожей, начинало приобретать тот же оттенок зелени, как будто её плоть растворялась, становясь частью чего-то иного.
«Нет… нет, Эвелина, не трогай…» – голос Лины был слаб, но в нём не было боли. Лишь странное, почти экстатическое спокойствие. Её глаза, широко распахнутые, смотрели не на Эвелину, а куда-то сквозь неё, в самую глубь зелёного царства. «Я чувствую… я вижу её. Это не просто растения, Эвелина. Это… это единое сознание. Они… они поют».
И тогда Эвелина услышала это. Не шелест, не жужжание, а чистую, пронзительную мелодию, которая исходила отовсюду – из корней, из листьев, из самого воздуха. Это был хор миллионов голосов, слившихся в единую, гармоничную песнь. Песнь жизни, перерождения, слияния. И в этой песне, над всеми остальными, Эвелина различила пронзительно чистую, знакомую ноту. Ноту Лины.
Лицо младшей сестры исказилось не от боли, а от осознания. Слёзы текли по её щекам, но это были слёзы не горя, а глубочайшего понимания. «Эвелина… я должна… я должна показать тебе». Её рука, уже покрытая зелёными прожилками, потянулась к Эвелине. «Возьми мою руку. Я… я открою тебе глаза. Я покажу тебе, что этот мир может быть… другим».
Эвелина, словно в трансе, протянула свою руку, чувствуя холодный ужас и странное, необъяснимое влечение. В тот момент, когда их пальцы соприкоснулись, зелёный свет вспыхнул, ослепляя. По телу Эвелины пробежал электрический разряд, и её сознание мгновенно наполнилось образами: миллиарды нитей света, переплетающихся в бесконечную сеть, воспоминания, как реки, текущие сквозь эту сеть, и голос. Голос Лины, теперь не просто эхо, а ясный, кристальный звук, проникающий в самые глубины её существа.
«Теперь ты знаешь, Лин…» – раздался голос Лины, но уже не извне, а внутри Эвелины, как её собственная мысль, только чище и яснее. «Мир не будет прежним… но он может быть лучше. Мы строим его вместе».
Зелёный свет померк. Эвелина осталась одна, на дне расщелины. Тяжёлая лоза, державшая Лину, теперь была пуста. От её сестры не осталось ничего, кроме слабого, еле уловимого запаха скипидара и свежей травы. И невыносимого осознания. Теперь Эвелина могла слышать. Слышать переплетение мыслей, резонанс чужих судеб, отголоски забытых времён, витающие в вездесущей Омни-Флоре. Пульсацию её сознания, призыв к единению.
И среди всего этого, как самая яркая звезда, звучала мелодия Лины. Её дар. Её проклятие.
Глава 3: Эхо в зелени
Мягкий настил из мха и переплетенных нитей был холодным, но Эвелина не чувствовала ничего, кроме пустоты. Она сидела на дне расщелины, там, где мгновение назад исчезла Лина. От её сестры не осталось ничего, только слабое, еле уловимое благоухание скипидара, смешанного с нежным ароматом свежей травы. И невыносимая, острая, режущая осознанность того, что Лины больше нет.
Её взгляд блуждал по зелёным стенам ущелья.