но, так и не дождавшись ответа, заключил. – Не потому ли, что это просто очередная уловка вашего адвоката, которая, надо признать, не лишена смыла и изобретательности. Очернить доброе имя вашего отца, представив вас жертвой, тем самым надавить на жалость присяжных. Браво, мисс Честертон! Но где же тогда заключение о предшествующем смерти мистера Стоуна-старшего половом акте? Ведь такие следы остаются даже у мертвых! И где же, позвольте спросить, несчастная сестра Эрика Стоуна? Где его мать? Ах да, должно быть, вдова Стоун просто не пожелала участвовать во всем этом спектакле, дорожа памятью бывшего мужа! – он повернулся к присяжным, среди которых, все же было три женщины от сорока до пятидесяти. – Вы, матери, – обратился он к ним. – И я прошу вас сделать усилие и представить себя на месте Джины Стоун. Скажите, знай вы о том, какие извращенные действия способен совершать ваш муж, оставили бы ему ребенка после развода? – все три дамы отрицательно замотали головами. – Правильно – нет! Потому что ни одна мать не бросит своего ребенка. Материнство – это инстинкт, и с этим трудно спорить. Думаю, если бы мисс Стоун услышала всю эту фантастически трогательную историю, которую нам так долго рассказывала мисс Честертон, она бы сгорела со стыда!
Заключительная речь Ригби ставила окончательную точку в наших попытках. Даже судья, который вначале был склонен поверить нам, был теперь убежден в нашей отчаянной лжи. Это было унизительно. Это было грустно. Но самым ужасным было ловить на себе взгляд Эрика, когда его в наручниках уводили из зала суда. Не думаю, что он изначально очень верил во всю эту затею, но мы дали ему надежду, которую не смогли оправдать, и он совершенно справедливо мог считать нас лжецами и ненавидеть.
С учетом срока, уже проведенного им в колонии, Эрику дали десять лет тюрьмы, что было весьма великодушно для убийства первой степени.
Его отправили в тюрьму штата. Через пару недель я попробовал навестить его, но он только сказал мне, чтобы я убирался и никогда больше не приходил.
– Прошу, Эрик, не будь так жесток, – говорил я в телефонную трубку, глядя ему в глаза через пуленепробиваемое стекло. – Мы сделали все, что смогли. Прости нас. Нам очень жаль…
– Уходи, Миллер, – он даже не присел на стул и все еще стоял с трубкой в руке. – Не надо приходить ко мне! Мне жаль, что мы встретились. Лучше бы я ничего тебе не рассказывал! Убирайся!
На этом он повесил в трубку и ушел.
Это был последний раз, когда я видел Эрика Стоуна.
Глава вторая
Рой Даллас
1
Этого парня привезли с очередной партией новеньких. Я услышал шум и выглянул из камеры. Он шел, держа в руках свои вещи, и смотрел прямо перед собой. Так все приходят. Все выглядят одинаково, когда появляются здесь. Пока он шел по коридору, в его сторону летели бумажки, салфетки и всякого рода унизительные выкрики. А что вы хотели – это тюрьма, мать вашу, и тут всем оказывают одинаково холодный прием. Я все продолжал всматриваться