предшествовали моменту убийства, это поможет нам свести все к состоянию аффекта…
– Миллер! – он опять не дал мне договорить. – Я украл ключ от ящика с патронами за день до этого! Какой аффект!
Черт, эта деталь совершенно вылетела у меня из головы!
– Послушай, – вступила Дороти. – Мы свяжем это с обстоятельствами того вечера и глубокой психологической травмой, – она замолчала на секунду, как будто готовясь к очень важному заявлению. – В тот вечер он избил тебя или… – она слишком затянула паузу, подбирая нужное слово, хотя, оно было вполне очевидным.
– Или, – быстро утвердительно ответил Эрик. – Но кому какое дело!
– Вот видишь, – Дороти, кажется, немного воодушевилась, но я не понимал, почему. – После такого ты просто не мог отдавать себе отчет в своих действиях.
– Нигде это не записано, а значит, мисс Честертон, ничего не было, – отрезал Эрик.
– Но ведь должны были остаться следы…
– Никому это было не нужно, никто ничего не проверял! Никаких следов!
– Не надо отчаиваться, – продолжала Дороти. – Я верю, что мы сможем убедить присяжных.
– Все бесполезно, и вы это знаете, – Эрик встал и направился к двери. – Я устал, простите, не могу больше разговаривать.
С этими словами он постучал в дверь. На стук прибыли два санитара, которые отвели его в палату.
Оставшееся время мы редко бывали у Эрика и все больше находились в разъездах. Мы навестили даже патологоанатома, который делал осмотр тела отца Стоуна и заключение о смерти, в надежде отыскать хоть какую-нибудь зацепку. Но все было тщетно – ничего такого, что нам ни было бы уже известно, мы не находили.
Мы пытались убедить Эрика, что у него все еще были шансы попасть в клинику и избежать тюрьмы. И хотя он не особенно верил в наши уговоры, теперь я понимаю, что все это только усугубляло ситуацию. К тому же, обвинителем выступал Уолтер Ригби, а это не добавляло нам шансов. О том, что у него нет ни души, ни сердца, знали все на Восточном побережье и кое-кто на Западном. Мы пытались встретиться с Уолтером и попробовать смягчить его, но он лишь сухо дал понять, что намерен упечь нашего парня по полной программе, и чтобы мы даже не надеялись на «всякие фокусы».
На суде все наши попытки склонить присяжных на свою сторону рухнули прежде, чем Дороти начала говорить. Во-первых, в жюри, в основном, были мужчины с непробиваемыми лицами, а во-вторых, Ригби в самых ярких красках нарисовал картину жестокого спланированного убийства. Всё закончилось тем, что во время допроса обвиняемого он вообще поставил под сомнение правдивость всей этой истории с изнасилованиями.
– Так вы утверждаете, что отец совершил над вами действие сексуального характера против вашей воли, мистер Стоун? – без каких-либо эмоций уточнил Ригби во время перекрестного допроса.
– Да, – кивнул Эрик, не понимая, к чему клонит обвинитель.
Но я