довольно хмыкнул и долго смотрел вслед удалявшейся французской шхуне.
– Какой сегодня день? – наконец проговорил он.
Ему подсказали дату.
– 20 июня 1709 года запомнят в семье старшего брата.
ГЛАВА 1
Темноволосый и поджарый юноша, устроившийся вместе с приятелями на сосновом бревне в Индейской бухте, перестал глазеть на ленивую разгрузку облупленной пинассы и все свое внимание переключил на приближающийся парусник. Когда он заявил, что судно бросит якорь именно здесь, в бухте, его оспорил лишь один единственный голос:
– Так уж и здесь!
Темноволосый со вздохом покосился на парнишку с рыжими вихрами и вздернутым, конопатым носом.
– Посуди сам, Билли, тут тихо и уютно. Да к тому же наша бухта достаточно глубока. Что еще нужно кораблю?
– А если он впервые попал в наши места? – не унимался рыжий.
– Посмотри, как… как бриг уверенно идет к берегу.
– Выдумал!.. Бригантина это, лопни мои глаза!
Все перестали дышать, уставившись на далекий корабль.
– Что-то не видать косых парусов на гроте твоей бригантины, Билли? – съязвил темноволосый, спустя некоторое время. – Молчишь?!.. Это торговый бриг, дубина!
Когда двухмачтовик с белыми прямыми парусами приблизился настолько, что можно было разобрать его название, челюсть морского знатока отвисла.
– Ни-че-го себе! – воскликнул он и, сорвавшись с бревна, без объяснений стремглав помчался к дому.
* * *
В восточном конце длинного поселка, невдалеке от укрепленного блокгауза Сторера, Дэннис Хук медленно разогнул спину и отер проступивший на лбу пот. Как обычно, 38-летний поселенец присел на толстый дубовый пень, до выкорчевки которого у него так и не дошли руки. Его голубые глаза равнодушно окинули десяток акров неприглядной прибрежной земли и остановились на том месте, где он только что рыхлил землю. Раньше полевые работы исполнялись им с охотой, а теперь они его просто изводили. Он по привычке делал то, что нужно было делать в эти сроки. А все потому, что оскудела прежде довольно сносная почва.
Хук покачал головой. Он уже наперед знал, что осенью его будет ждать жалкий урожай кукурузы, пшеницы и бобов. Да и это все выйдет жухлым и невзрачным из-за истощенной земли.
Поселенец вздохнул, достал из кармана домотканных полотняных штанов трубку и набил чашу табаком. Когда искры от огнива сделали свое дело, он выпустил клуб дыма и довольно пробормотал:
– Добрый табачок!.. Виргинский!
С побережья тянуло соленой прохладой, слышался шум прибоя и заунывный крик чаек. Неспешный процесс курения обратил мысли поселенца к образу среднего брата. Завзятого морехода родные редко видели в окрестностях Уэллса. Тому были по сердцу океанская ширь и странствия. Но уж если он появлялся, то не с пустыми руками. Копченое мясо тропических зверей, южные фрукты, патока, ваниль, шоколад и многое другое дарилось в немалых количествах. Дети не чаяли в дяде души, отождествляя его визиты с большущим