усмехнулся и похлопал его по плечу.
– Правильно сделал. Я всегда знал, что тебе можно доверять. И еще, Колон… – Он посмотрел на небо. – Через два часа разбуди меня и вели подавать завтрак.
– Госпожа будет с тобой?
Юлий только вздохнул и, ничего не ответив, быстро вышел из атрия, направившись к той маленькой спальне, в которой должна была ночевать Адель. Он осторожно отодвинул ковер и тихо вошел, словно боясь кого-то потревожить, прикрыл распахнутое окно и провел рукой по тонкому, слегка смятому покрывалу, которое тут же разгладилось от его прикосновения.
«На этом ложе никогда не спала такая необыкновенная женщина», – подумал он, и в его памяти всплыли слова Колона: «странная госпожа».
«Еще какая странная!» – невесело усмехнулся Юлий, вспоминая недавнюю встречу с Адель, беседу за ужином и разговор в перистиле. Кто эта удивительная чужестранка? Что она делает в Помпеях? Откуда в ней столь несвойственная женщинам Рима решительность, граничащая с дерзостью, это удивительное сочетание напористости и беззащитности? Он был готов сравнить Адель с безбрежным морем – то спокойным и ласковым, то бурлящим и беспощадным, – которое разливается все шире и шире, накрывая своими прозрачными волнами мужские сердца, заставляя оживать даже совсем остывшие, казалось бы, чувства…
Юлий опустил голову и прикрыл глаза рукой. Его поиски смысла жизни, сосредоточенного в воспетой поэтами любви, наткнулись на глухую стену непонимания и болезненного разочарования, и это отбило у него охоту верить Киприйской деве45 и ее земным дочерям. Встреча с Адель заставила Юлия вздрогнуть от метко пущенной стрелы крылатого бога, но он вынул из сердца коварное жало и отгородил его от козней Эроса напускным равнодушием.
Однако рана не переставала кровоточить; случайные прикосновения и манящий взгляд вызывали в его душе мучительный огонь, и стоило Адель отвернуться, как он непроизвольно пожирал глазами ее стройное тело, чувствуя себя голодным Танталом46 перед сочным плодом. Юлий видел, как девушка вошла в кубикул, и решил дождаться, пока она уснет, чтобы в свете луны и ярких звезд рассмотреть и запомнить незнакомые черты ее нежного лица, а после наделить ими героиню будущей поэмы, сюжет которой уже зарождался в его голове.
Он не раздумывал тогда над своими поступками, его действия были безотчетными и диктовались лишь одним неодолимым стремлением – видеть ее, ощущать пьянящий аромат ее кожи, впитать в себя ее образ, чтобы обретенное благодаря Адель вдохновение не исчезло так же внезапно, как возникло. Он шел за ней по таблинию, по перистилю, он стоял, притаившись, за тем деревом, у которого, устало опустившись на траву, она уснула. Он сидел рядом с ней на остывшей земле и гладил ее длинные шелковистые волосы, перебирая крупные завитки и вдыхая их тонкий запах. Он прикоснулся к ее чуть припухшим маленьким губам, боясь своим жарким дыханием потревожить ее сон. Затем Юлий внезапно почувствовал такое сильное желание заключить Адель в объятия, что