Убирайся отсюда, Манкузо, и приведи мне настоящего подозрительного субъекта. Ты мне никого еще так и не привел. И никаких больше верных сведений от проституток. Сходи загляни в свой шкафчик. Ты сегодня солдат. Вали.
Патрульный Манкузо сокрушенно отчалил к шкафчикам, задаваясь вопросом, почему у него с сержантом никогда не получается как надо. Едва он вышел, сержант повернулся к детективу и сказал:
– Отправь-ка парочку наших людей в «Ночь утех» как-нибудь вечерком. Там у кого-то хватило ума лясы точить с этим тупицей. Только ему ничего не говори. Я не хочу, чтобы вся слава досталась этому болвану. Пусть ходит ряженым, пока не задержит кого-нибудь.
– Знаешь, а ведь нам сегодня еще одна жалоба на Манкузо поступила: дамочка утверждает, что какой-то заморыш в сомбреро прижимался к ней вчера вечером в автобусе, – сказал детектив.
– Дело серьезное, – задумчиво ответил сержант. – Что ж, еще одна такая жалоба – и мы арестуем его самого.
III
Мистер Гонсалес включил в небольшой конторе свет и зажег газовую грелку около своего стола. Все двадцать лет работы в «Штанах Леви» он всегда приходил в контору первым.
– Было еще темно, когда я сегодня утром прибыл, – говорил он мистеру Леви в тех редких случаях, когда мистеру Леви приходилось навещать «Штаны Леви».
– Вы, должно быть, слишком рано из дому выходите, – отвечал мистер Леви.
– Я стоял на ступеньках конторы сегодня утром и беседовал с молочником.
– Ох, помолчите, Гонсалес. Вы получили мои билеты на самолет до Чикаго на игру «Медведей» с «Упаковщиками»?
– Я уже обогрел всю контору к тому времени, как на работу прибыли остальные.
– Вы жжете мой газ. Сидите в холоде. Вам полезно.
– Я сделал две страницы в гроссбухе за сегодняшнее утро, пока находился здесь один. Смотрите, я поймал крысу у питьевого фонтанчика. Она думала, что еще никого нет, а я пристукнул ее пресс-папье.
– Да уберите же от меня эту чертову крысу. Меня это место и так угнетает. Садитесь-ка на телефон и закажите мне гостиницу на дерби.
Однако мерила усердия в «Штанах Леви» были весьма низки. Исполнительность являлась достаточным поводом к повышению. Мистер Гонсалес дослужился до заведующего конторой и принял на себя командование несколькими удрученными клерками. Он никогда не мог в точности припомнить фамилий клерков или машинисток. Временами казалось, что они появляются и исчезают чуть ли не ежедневно, – за исключением мисс Трикси, восьмидесятилетней помощницы бухгалтера, которая вот уже почти полвека с ошибками переписывала цифирь в гроссбухи Леви. Даже свой зеленый целлулоидный козырек она не снимала по пути на работу и домой, что мистером Гонсалесом истолковывалось как символ лояльности «Штанам Леви». По воскресеньям мисс Трикси иногда надевала козырек и в церковь, по ошибке принимая его за шляпку. Надела она его и на похороны брата – там его сорвала с ее головы более бдительная золовка слегка помоложе. Однако миссис Леви некогда отдала приказ держать мисс Трикси на работе несмотря ни на что.
Мистер