обзывают жир… – Элька осеклась.
– Невеселая картина, ты права, девочка, – сказал Джо, помолчав. – Мы сами себе проблемы устраиваем. Сначала придумаем врага, потом… – Джо покачал головой, отказываясь от зажатых в кулак монет очередного сердобольного прохожего. – Про крыс-то ты откуда знаешь? Ну… что твоя музыкальная мадам их ненавидит?
– Когда Кризли выскочила из капюшона моей курточки, она двумя пальцами швырнула бедняжку в угол. За ногу, представляешь?
– Что за Кризли? – поинтересовался Джо.
– Подружка моя. Самая лучшая! – Элька блаженно улыбнулась, но через миг кулачки ее сжались, лицо исказилось. – Она как маленький человечек… Как… как ребенок. И она этого ребенка… за хвост. Ненавижу ее, ненавижу!!!
– Так найди другую.
– Меня все отказываются учить… – Элька криво усмехнулась. – Бабушка Дюшель говорит, что меня словно кто-то… заколдовал. В художественную школу не приняли, в балетную тоже. Ну – это понятно… – Она в упор посмотрела на Джо, но его лицо оставалось непроницаемым. – И эта… Дора… говорит, что мне медведь на ухо наступил, но ради тетушки Фанни она готова пожертвовать своим временем…
Джо так удивился, что перестал играть.
– Тетушка нянчится с ее близняшками, и та, вместо того чтобы платить деньги, учит меня музыке. Вернее, наоборот: за то, что она учит меня, тетя Фанни нянчится с ее невоспитанными крикливыми дочками. А еще тетушка шьет кошельки и продает их… тут, недалеко… Я иногда ей помогаю. А деньги она делит пополам: мне – для кистей, красок, холстов – и сестре: Аннабель ходит к логопеду. Она «л» не выговаривает.
– А «р»? – Джо строго посмотрел на старушку, которая собиралась бросить к его ногам монетку, и продолжил, – букву «р» выговаривает?
Они оба засмеялись. Потому что, если кто-то в Весенних Холмах выговаривает эту букву, – значит он ее не выговаривает. И наоборот.
– Так я несу завтра иголку и нитки, хорошо? У тебя бывает… перерыв? На обед? Заодно поешь моих пирожков: меня бабушка научила стряпать. – Элька вздохнула. – Ты близко живешь?
– А разве мама не предупреждала тебя, что к незнакомцам домой ходить опасно? – Джо нахмурил брови.
– Ну какой же ты незнакомец? – Элька растерялась. – Ты… Джо, тебя все знают…
– Все никого не знают. Себя-то не знают, а уж других… Но! – Джо поднял указательный палец и подмигнул девочке. – В каждом правиле ровно столько исключений, сколько человек берет его на вооружение. И если ты не стесняешься пришивать пуговицы на виду у всех, в центре города, – неси иголку и нитки сюда.
– А, может, тогда… ты к нам придешь? Мама будет рада. Или мы с мамой – к тебе?
– Милости просим! Это недалеко, в парке за гостиницей «Марина». У меня там шалаш. Зимой, правда, прохладно бывает, особенно ночью. Но до зимы еще далеко…
– Как, Джо, ты и зимой ночуешь в шалаше? А одеяло у тебя есть? Мне купили новое, а мое любимое, мягкое и теплое, хотят выбросить. И знаешь почему?