что в собственной его речи зазвучали английские интонации. – Или же вы кончали…
– «Кай».
– Но такие галстуки, как на вас, носят в «Тринити»… – сказал консул с вежливым торжеством.
– В «Тринити»?.. М-да. Но это, собственно, галстук моего брата. – Англичанин, опустив подбородок, посмотрел на галстук, и румянец на его веселом лице стал еще ярче. – Мы едем в Гватемалу… Чудесная страна. Жаль, что все запакостили нефтью, правда? Глядеть тошно… слушайте, приятель, а вы уверены, что не поломали себе кости или еще что-нибудь?
– Нет. Ничего я не поломал, – сказал консул. Но его била дрожь.
Англичанин подался вперед, нашарил ключ в замке зажигания.
– Вы уверены, что все в порядке? Мы остановились в отеле «Белья виста» и уедем не раньше вечера. Могу прихватить вас с собой, вздремнули бы у нас в номере… Чертовски приятное заведение, что говорить, но и шум чертовский стоял всю ночь напролет. Вы ведь были там на балу – я угадал? А потом заплутались, правильно? На всякий случай у меня в машине всегда припасена бутылочка… Нет. Это не шотландское виски. Ирландское. Фирма «Берк», Ирландия. Не угодно ли отведать? Или вы предпочитаете…
– М-м… – Консул припал к бутылке. – Миллион благодарностей.
– Пейте же… пейте смело…
– Миллион благодарностей. – Консул вернул бутылку. – Миллион.
– Ну, всего. – Англичанин завел мотор. – Счастливо оставаться, приятель. Да не валяйтесь больше на улицах. А то вас, чего доброго, задавят, или засадят, или упекут куда-нибудь ко всем чертям. Вон тут какая дорога паскудная. А погодка сегодня что надо, не правда ли?
Англичанин махнул рукой на прощание и поехал вверх по склону.
– Если и с вами что стрясется, – отчаянно закричал консул ему вслед, – я готов… обождите, вот моя карточка!..
Вам!
… Консул остался с карточкой в руке, но то была не карточка доктора Вихиля и не его собственная. «Правительство Венесуэлы имеет честь…» Что такое? «Правительство Венесуэлы принимает к сведению…» Откуда это взялось? «Правительство Венесуэлы принимает к сведению заявление, сделанное министерству иностранных дел. Каракас, Венесуэла». Что ж, пускай Каракас – какая разница?
Прямой, как Джим Таскерсон – теперь он, бедняга, наверное, тоже женат, – снова полный бодрости, спускался консул по калье Никарагуа.
В доме уже не слышно было шума воды из ванной: в мгновение ока он привел себя в порядок. Схватив у Консепты под носом поднос с завтраком (прежде всего он тактично добавил туда бутылку со стрихнином), консул, придав своему лицу невинное выражение, словно человек, совершивший под шумок ловкое убийство, вошел в комнату Ивонны. Там было чисто и светло. Ивонна, подложив руку под голову, дремала на кровати, застеленной ярким индейским покрывалом.
– Ну вот!
– Ну вот!
Журнал, который она только что просматривала, валялся на полу. Консул, слегка потупясь над подносом с апельсиновым соком и печеными яйцами, отважно подошел,