на епископские рукоположения в его округе, и он был первым лицом, мнение которого испрашивали при решении спорных вопросов.
Таково было положение дел в христианской Церкви, когда в начале IV в. ее внезапно признали бывшие гонители, римские императоры.
Христианская империя и Вселенские Cоборы
Как рассказывает церковный историк Евсевий[445], идея Вселенского Собора, который мог бы разрешить арианскую проблему, родилась в голове императора Константина. Он надеялся, что Церковь обеспечит Римскую империю единой религиозной платформой, но столкнулся с христианским миром, разделенным вопросом о Божестве Христа. Поставленный перед необходимостью положить конец этому раздору, Константин решил обратиться к средству, которое было бы и абсолютно логичным, и отвечающим церковной традиции Поместных соборов – собранию всех тех, кто был облечен в Церкви учительской ролью. Следовательно, в то время Никейский Собор имел значение как церковное, так и политическое; такими же были все последующие Вселенские Соборы. Вера, определяемая этими соборами, которые всегда созывались императорами и зачастую проходили под их председательством, рассматривалась государством как официальная вера, и против тех, кто сопротивлялся Соборам, предпринимались принудительные меры от имени государства. Решения соборов были включены в официальные своды римского права.
Между тем императоры вскоре поняли, что их желание, вполне оправданное политически, создать единую церковную власть, юридически авторитетную для всех, было смешным. Вместо того чтобы положить конец расколу, Никейский Собор стал только одним из первых его этапов. Арианство вскоре набрало такую силу, что сам Константин и некоторые из его преемников были готовы аннулировать постановления Никейского Собора. Окончательная победа православия пришла намного позднее в результате неутомимой борьбы его защитников: Афанасия Александрийского и каппадокийских отцов, а вовсе не вследствие решений Собора. Своим огромным авторитетом Никейский Собор, следовательно, обязан тому, что церковь позднее приняла его как вероисповедное выражение подлинно апостольского учения. Христианский историк должен усмотреть здесь верховную волю Бога, Который верен Своей Церкви и независим от человеческих пристрастий. Ведь Никейский Собор мог бы быть отвергнут и забыт так же легко, как монофизитский Эфесский собор 449 г. и провозгласивший унию Флорентийский собор 1439 г.; а ведь оба они соответствовали требованиям, отвечающим созыву Вселенского Собора. Итак, Вселенские Соборы были учреждены государством, но Церковь развернула их в сторону точного формулирования вероучения – предмета не государственного законодательства, но исключительно власти Святого Духа.
Вселенские соборы всегда играли важную роль в деле церковной организации. Никейский Собор провозгласил общий принцип, который позднее будет определять структуру Церкви: церковное