Иоанн Мейендорф

Церковь в истории. Статьи по истории Церкви


Скачать книгу

вызывал негодование торговый захват византийских земель Венецией и Генуей, но идеал мировой империи, находивший отражение в исключительно «римском» обосновании византийской императорской власти, продолжал жить. В 1393 г. патриарх Константинопольский Антоний в своем часто цитируемом письме к московскому великому князю Василию I, убеждая его не противиться поминовению императора за литургией в русских церквах, выражал очень далекое от действительности, но твердое убеждение в том, что император поставляется «царем и самодержцем всех ромеев, то есть всех христиан», что «в каждом месте каждым патриархом, митрополитом и епископом имя царево поминается, где только есть христиане» и что «даже латиняне, не имеющие никакого общения с нашей Церковью, и те оказывают ему такую же покорность, какую оказывали в прежние времена, когда находились в единении с нами»[321]. Характерно, что патриарх говорит об имперском единстве, несмотря на разделившую Церковь схизму.

      Одним из элементов этого имперского – и потому «вселенского» – представления о христианском мире было понятие «пентархии», т. е. мысль, что «Вселенская» Церковь управляется пятью патриархами – Рима, Константинополя, Александрии, Антиохии и Иерусалима. Пентархическая схема оформилась уже в IV в., когда за предстоятелями Церквей главнейших городов империи были признаны особые привилегии (πρεσβεία): сначала это были епископы Рима, Александрии и Антиохии (Никейский Собор, 325 г.), потом Константинополя как «нового Рима» (I Константинопольский Собор, 381 г.) и наконец – Иерусалима (Эфесский Собор, 431 г.). Некоторая «сакрализация» числа «пять» встречается позже в кодексе Юстиниана, одобренном Трулльским собором (692)[322].

      Значит ли это, что «пентархия» считалась существенным элементом экклезиологии? Реально – нет. Но идея пентархии играла важную роль в византийском представлении о «Вселенском» Соборе, который требует присутствия пяти патриархов или их представителей, хотя александрийская и антиохийская кафедры фактически утратили прежнее значение. Во всяком случае, в Средние века эти взаимопереплетающиеся моменты – теоретически распространяющаяся и на Запад власть византийского императора, а также устаревшее представление о пентархии, в которой римский епископ играет ведущую роль, – заставляли полагать непременным условием «вселенскости» собора участие римского епископа (несмотря на схизму) и четырех восточных патриархов (несмотря на то что трое из них возглавляли Церкви, которые в это время вообще едва существовали).

      Я упомянул «пентархию» как ложно-экклезиологический принцип, потому что реальная экклезиология, к которой православные византийцы относились очень серьезно, тоже существовала – например, Православная Церковь обладала полномочиями соборно подводить итог богословских споров, для чего не требовалось ни «Вселенских» Соборов, ни пентархии. Так называемый Синодик православия, с которым часто сверялись, служил тем ручательством за истинность вероучения, без которого Церковь вообще не