на службе у главного лакея господина де Лавальера. И что? Он пусть только главный лакей, но богач, не то что твоя маркиза. Вон, глянь хоть на его карету там, в углу. Надеюсь, у вас не хватит нахальства пытаться пролезть раньше нас? Как бы не так!
Анжелика оттолкнула грубияна и проследовала дальше под неодобрительные выкрики дворни и грубоватые шутки.
Скрывая растущее беспокойство, она прошла в переднюю, плотно набитую совершенно незнакомыми людьми.
– Тереза! Марион! – позвала она.
Никто из слуг не появился. Но звук ее голоса слегка усмирил «захватчиков».
Один из них, в обильно расшитой позументом богатой ливрее, бросился к ней – и тут же принялся приседать в придворных реверансах, каких не отверг бы ни один принц.
– Да простит мне госпожа маркиза крайнюю вольность, которую я себе позволил, – начал незнакомец, побледнев и лихорадочно роясь в полах своего редингота. – Ах, наконец-то! – облегченно вздохнул он, извлекая оттуда пергаментный свиток, перевязанный роскошной шелковой лентой. – Я сьер Кармен, главный камердинер маркиза де Лавальера, и явился к вам с прошением о праве сдачи внаем карет между Парижем и Марселем…
При виде исписанного каллиграфическим почерком листка вся толпа принарядившихся горемык мгновенно покрылась белыми лепестками, точно внезапно зацветшее диковинное растение. Будто взмыла ввысь стая чаек. С одной только разницей, что эти «птицы» никуда не улетели.
– У меня тоже есть прошение: я бывший боевой офицер Людовика Тринадцатого. Взгляните на мою аккуратную бороду. Право снабжать стульями королевские спектакли целиком обеспечило бы остаток дней старейшего из слуг королевства…
Несмотря на воинственную внешность, бедный старик трясся от немощи и был почти слеп.
Полная пожилая дама, по всей видимости из знатных, чья неоднократно залатанная шаль, однако, свидетельствовала о бедности, оттеснив ветерана, бросилась на землю к ногам Анжелики.
– Я баронесса де Водю, но мне крайне сложно поддерживать свое положение. Прошу вас всего лишь добыть для меня исключительное право разгрузки свежего улова в парижском порту, и вы осчастливите мою старость.
Первой реакцией Анжелики было неудержимое желание расхохотаться. Запинаясь, она спросила:
– Свежего улова? Но, бедная моя баронесса, с трудом верится, что вы можете отличить селедку от скумбрии…
Пожилая дама поднялась с колен и бросила на Анжелику змеиный взгляд:
– Фи, дорогая маркиза! Нежели вы полагаете, что я стану заниматься подобными ужасами. Разумеется, я найду старого марсельца, и он пожизненно будет платить мне за пользование привилегией, которую я непременно получу благодаря расположению к вам нашего всемогущего государя. Всего несколько су за каждую повозку с рыбой, въезжающую в ворота Сен-Дени.
Какой-то старичок с редкой бородкой решительно, с неожиданной для него силой оттолкнул баронессу:
– Госпожа дю Плесси-Бельер, вы непременно должны меня выслушать, клянусь вам, потому что я сделал