клубы дыма. Я пью травяной чай.
– Многое тебя удивит, озадачит и, верно, испугает, – объясняет Устин. – Говорю тебе еще раз: ничего не бойся!
Наконец он отставляет стакан на край стола. Бросает дымящуюся трубку в пустую тарелку и, поднявшись со стула, разглядывает меня с ног до головы.
– Разденься! Снимай, пожалуй, и нательное белье. Я сложу твою одежду в узелок, там она пригодится. Теперь выпей этот настой и ложись на топчан.
Мне ничего не остается, как повиноваться. Снимаю свитер, рубашку, брюки и все остальное. Затем беру стакан в руку. Пить варево мне не хочется, и я стою, в нерешительности поглядывая на Устина. Он раскладывает в блюдце комочки какой-то смолы, похожей на ладан.
Потом достает из полотняной торбы мелко нарубленные коренья и траву, сыплет сверху. Зажигает спичку. Светелку сразу наполняет тяжелый, едкий запах неизвестных растений.
– Ты уже выпил? – поднимает голову старик. И, узрев, что я все еще держу в руке неопорожненный стакан, сердится: – Ну, что ты медлишь, Ванятка? Пей, давай! Одним духом.
Зажмурив глаза, брезгливо поморщившись, подношу стакан к губам. Зелье противно, тошнотворно воняет, меня от него воротит, но я выливаю его в рот. На вкус оно оказывается почти никаким, что-то напоминающее слегка подслащенную воду.
– Так, теперь ложись на топчан пузом вверх! – приказывает дед отрывисто. – На спину, на спину ложись!
Я растягиваюсь на лежаке.
Устин поправляет подушку у меня под головой.
– Руки вытяни вдоль тела, не напрягайся, – командует он дальше. – Важно, чтобы ты чувствовал расслабленность.
Через мгновение старик начинает полушепотом что-то произносить, положив мне на лоб холодную руку. Запах тлеющего зелья усиливается. Голос постепенно отдаляется. Раздается мелодичный звон. Его сменяет гудение, похожее на работу трансформатора. По глазам больно бьет резкая вспышка молнии. Меня неожиданно подбрасывает вверх. Затем, ослепленный, вопящий что есть мочи, я устремляюсь вниз.
Кромешная темнота. Леденящий душу ужас. Сознание мутится, мысли путаются.
И вдруг – свет! Яркий, мощный. Его источник не виден, он где-то очень далеко. Я лечу в этом потоке света, он с шумом засасывает меня, как насос. Скорость все время возрастает.
О! Страх куда-то исчез. Я очарован светом. Он, будто сладкая музыка, заполняет мой мозг.
Внезапно в уши шибает звенящая тишина. Неведомая сила, словно сильнейшее течение большой горной реки, вздымает меня в высоту, потом, как щепку, швыряет вниз. Свет меркнет, меняет цвет. В душу холодной и скользкой змеей вновь заползает страх. Но он уже не такой дикий и необузданный. Кажется, что звон тишины усиливается. Липкими щупальцами он обхватывает мою голову, заставляя сомкнуть веки и стонать от тупой, сковывающей сердце и не дающей дышать боли.
– Я рядом! Не бойся! – раздается далекий голос Устина.
Усилием воли открываю глаза. Но в темноте ничего нельзя разглядеть. Тени, только тени, как будто кругом облака,