один из входов на первый горизонт, – поясняет Макар.
Из внутренней стороны эти врата ада такие же красные, как и снаружи. Мы ныряем в темноту. По ребрам бьет холод, по мозгам – смрад. Могильный холод и жуткий смрад, как от разлагающихся тел. От него слезятся глаза, першит в горле.
– Что за ужасное зловоние? – закрываю нос своим надушенным кем-то из моих дам носовым платочком, потому что еще немного и меня стошнит.
– Рядом склад шкур, – Макар, как ни в чем не бывало, бодро шагает в полутьме коридора.
– Каких шкур? – допытываюсь я.
– Снятых со скота, а также с мертвых и живых чертей, – бесстрастно объясняет Макар. – У нас так казнят провинившихся – живьем сдирают шкуру.
От этих слов меня еще сильнее пробрал мороз. Господи, куда я попал? Ах, да…
Мы споро движемся по длинному, узкому коридору. Его стены выложены
из грубо отесанных каменных глыб, покрытых зеленой и серой плесенью. Лампочек нигде не видно, однако же в этом каменном мешке отнюдь не темно. Темно было только в начале пути. Ага, понятно: на потолке, он метрах в шести от пола, в нишах пылают небольшие факелы.
Когда же закончится сей мрачный коридор?
– За что казнят обитателей ада? – спрашиваю не из любопытства, а, скорее, для того, чтобы не молчать: тишина угнетает меня.
– За особые провинности. – Макар легко шествует рядом, помахивая, посохом. – Но казни случаются редко.
– А что это за особые провинности?
– Дерзость, ложь, ненадлежащее исполнение своих обязанностей, злостное невыполнение предписаний и распоряжений начальников и командиров…
От холода у меня уже не попадает зуб на зуб.
– Ну и холодрыга! Так и замерзнуть можно.
– Да, не скажешь, что жарко! – охотно соглашается мой провожатый. – Температура на первом горизонте никогда не поднимается выше пяти градусов. А здесь так и того меньше. За стеной справа – морозильник. Там хранятся невыделанные шкуры. Придем на место, я тебя одену во что-нибудь.
Наконец коридор заканчивается. Мы упираемся в две двери. Макар тянет за ручку левую дверь, которая поменьше. Снова попадаем в коридор. Делаем несколько шагов и подходим к ступенькам, ведущим вниз. Они неплохо освещены. Сколько их? Сотни две, три? Пожалуй, не меньше трех. Начинаем неспешно спускаться. Потрескивают факелы,
тут они гораздо больших размеров. В их неровном свете поблескивают лужицы воды на полу.
– Что находится на первом горизонте? – любопытствую.
– Тебе что, Устин не объяснил устройство ада? – вопросом на вопрос отвечает Макар, взирая на меня с некоторым удивлением. – На первом обитают черти.
Ступеньки заканчиваются быстрее, чем я ожидал. Внизу, куда мы спустились, открывается ровная площадка, довольно обширная. И снова перед нами – металлическая дверь, выкрашенная на сей раз серой краской. Макар тянет за ручку.
Дневной свет. Я бы назвал его светом октябрьского утра. Мы стоим