забраться, коль нет в помине ног.
Немного пошатнулся, чуть в воду не упал,
Но, к счастью, удержался.
– Прости, коль напугал.
Русалочка со страха за шею обняла,
Но, в шлюпке оказавшись, разжать рук не смогла:
– Хотя ты изменился почти невероятно,
Всё так же обнимать тебя, Ролан, приятно… —
Ресницы опустила, неловко ей сейчас.
Молчит мужчина, замер, с неё не сводит глаз.
Морской волны туника и серебристый хвост,
В копне волос узоры из заплетённых кос,
Смущённая улыбка и капли на ресницах —
Смотреть бы целый век и счастьем не упиться!
Уста мечтают деву скорей поцеловать,
Но стыдно… Он нетрезв. Боится и обнять.
С волос её, туники морской воды поток
Стекает на дно шлюпки у самых его ног.
Тончайшая одежда так к телу прилегает,
Что бедный капитан забылся, не моргает.
От рук русалки нежных, лежащих на плечах,
То жаром накрывает, то дрожь и дикий страх.
Промок его рубашки короткий воротник:
От пота ли, воды – и сам он не постиг.
Идёт от Благодати приятное тепло.
Как жаль, что не ему достанется оно —
Подводному русалу с чешуйчатым хвостом,
Каким ему не стать ни ныне, ни потом.
И горько от досады… Страх, ревность и любовь
Влюблённого Финвала сейчас волнуют кровь.
Любимая близка, но так недостижима —
Корабль желанный порт проплыть обязан мимо.
Жестокая ошибка! Напутала судьба:
Полгода ему снится она. Она одна!
Так много мыслей, чувств в один момент накрыло.
– Скажи, что приключилось? – вновь девушка спросила
И робко заглянула влюблённому в глаза:
– Знакомы мне усы, а где же борода?
Ролан не смог ответить, но беспокоен взгляд.
Что сбрито в тот же день не возвратишь назад.
Задумчив, молчалив сегодня китобой.
– Позволишь, я сниму платочек старый твой?
– Да, – выдохнул мужчина. – Мне нечего скрывать.
И узел развязала тотчас же Благодать.
Финвал тревожно замер, боится сделать вдох.
Сползает с головы истёршийся платок.
Глазам не верит дева, ладонью провела:
Мягка как бархат кожа, гладка, нежна, бела…
Одни воспоминанья остались от волос,
Да сеть царапин мелких, что лезвием нанёс.
– Где кудри твои, милый? Что сделал ты с собой?
– Мне нужно это было, – промолвил китобой. —
Я вместе с волосами сбрил груз прошедших лет.
…Тебе я неприятен?
– Ну что ты, свет мой, нет! —
И, голову мужчины склоняя, Благодать
Целует его в темя: – Так слаще целовать!
Ты для меня прекрасен, с кудрями и без них,
Моряк мой ненаглядный… Поэтому ты тих?
Ты внешности стеснялся? Не надо, не грусти, —
Обняв, целует в щёку.
Сказал