к зеркалу и взглянула на себя. В комнате у девочки всегда горел светильник, Аня боялась спать в темноте. Римма увидела в зеркале худую женщину с огромными печальными глазами. Присмотревшись, заметила морщинки на лбу, вокруг глаз, печальные складки у губ. Кожа обветренная, неухоженная. «Боже, во что я превратилась, – подумала Римма, – мне ведь только двадцать семь лет».
В ней укрепилось желание уехать к родителям, она знала, что ей там будет хорошо, они всегда ждут не дождутся любимых девочек, особенно папа, который при каждой встрече уговаривает переехать в город, закончить учебу, наконец.
На следующее утро Римма с тайной надеждой ждала, что тот извинится за грубые слова, но Миша молча попил чаю и ушел на работу. Римма долго смотрела ему вслед, затем начала собирать чемодан, подняла дочурку, накормила, и обе быстро зашагали по направлению к остановке. Аня весело щебетала о чем-то, одной рукой обнимая куклу, другой держась за руку мамы. Они зашли к Тасе, чтобы попрощаться, сказать, что уезжают, но дома застали только бабушку Долгор, свекровь Таси.
–Уууй, дочка, семи еще не было, как убежали на работу, – весело проговорила Долгор. – Они ж больные работой люди, оба. Хорошо, что есть я, а то б мой внучок как сирота рос.
При этом она весело рассмеялась над своими словами.
Римма не в первый раз позавидовала подруге белой завистью. Как ей повезло со свекровкой! Живут душа в душу, никогда не ссорятся, если случайно назревает ссора между супругами, бабушка Долгор всегда на стороне Таси. И Гоша, смеясь, сдается, шутя поднимает руки:
– Все, сдаюсь, сдаюсь, пока не разорвали на куски, хуроо, боле, – кричит он.
Мише он говорит:
– Нет, с двумя бабами спорить нельзя, живого места не оставят.
В выходной, в воскресенье, бабушка Долгор никого и близко не подпускает к дому, не дай бог еще на машине или тракторе подъедешь, выскакивает на улицу и машет рукой:
– Тихо, тихо, заглуши мотор, говорю, шудхэр тут вас носит. Дайте выспаться людям хоть раз в неделю. И не подумаю будить, они тоже люди, им тоже отдыхать надобно. Раньше обеда никого не пущу.
Сама бабушка живет в отдельном домике в ограде, сама попросила ее отделить, говоря: «Что я буду мешать молодым».
Гоша и Тася сколько ее упрашивали не отделяться, но мать была неумолима, нет и нет: «Стройте отдельный домик. Зачем вам, молодым, со старухой жить». Хотя самой едва исполнилось пятьдесят семь, была еще очень живой, подвижной.
Гоша вынужден был смириться, построил маленький домик во дворе, очень теплый и уютный. И, когда после рождения внука Тася вышла на работу, частенько забирала его к себе ночевать, говоря:
– Я Аюрку заберу, вам отдохнуть надо.
А в субботу внук неизменно оставался ночевать у бабушки, ставни в воскресенье в большом доме не открывались до обеда, пока отсыпались «рабочие люди», так их называла Долгор.
Люди очень скоро поняли, что в воскресенье с утра бесполезно обращаться к Гоше и Тасе, бабка Долгор дальше порога не пустит.