Лувра месье Омоль получил свой пост благодаря влиятельному родственнику в Управлении изящных искусств Министерства просвещения Франции, в чьём ведении находились все музеи страны. Как любой прорвавшийся наверх честолюбец Омоль обожал давать интервью газетчикам и фотографироваться для самых модных журналов. При этом данный чиновник всячески превозносил собственные административные таланты, благодаря которым дела в возглавляемом им музее просто обречены на то, чтобы всегда идти наилучшим образом. Когда же один корреспондент поинтересовался, как в Лувре обстоят дела с охраной его главного достояния – «Джоконды» (прим. автора – по-итальянски «ла Джаконда» означает буквально «весёлая, игривая женщина), Омоль самоуверенно заявил, что легче умыкнуть Нотр-Дам де Пари (прим. автора – собор Парижской Богоматери), или взять штурмом главное банковское хранилище США Форт Нокс, чем похитить данную картину.
После этого интервью прошло менее года, когда 21 августа 1911 года «Мона Лиза» просто исчезла со своего обычного места на стене «Квадратного салона» Лувра. Причём обнаружили пропажу вовсе не местные сотрудники, а молодой студент-художник, который специально в этот день пришёл в музей писать копию знаменитого полотна.
Уже на следующее после кражи утро скандальная новость была на первых страницах всех крупнейших мировых газет. Фактически дело о похищении «Джоконды» стало первой мировой сенсацией, которая состоялась благодаря новым возможностям иллюстрированных изданий, чьи корреспонденты оперативно передавали горячие новости в свои редакции из любой точки мира посредством недавно вошедших в широкий обиход телеграфа и телефона. Именно пресса была главным действующим лицом в этой скандальной истории. После очередного разоблачительного газетного материала следовали увольнения ответственных чиновников и происходили крутые повороты в следствии. Первым за собственную самоуверенность поплатился месье Омоль, который без долгих разбирательств был уволен со своего поста. Затем уведомления об отставке получили и другие ответственные сотрудники музейной администрации и министерства. Не помогли даже слабые попытки некоторых увольняемых чиновников оправдаться тем, что, по их мнению, картину явно украл преступник чрезвычайно опытный и хитрый, противостоять которому было чрезвычайно сложно. Впрочем, факты как раз говорили об обратном. К примеру, журналисты журнала «Петит Паризьен» провели собственное расследование состояния дел в Лувре и выяснили, что при желании украсть картину вполне мог какой-нибудь городской клошар (прим. автора -парижский бездомный). Дело в том, что попрошайки и проститутки давно облюбовали музейные залы, где в любую погоду было тепло, сухо, всегда присутствовала состоятельная публика, и куда можно было попасть за минимальную плату. А что касается надёжной охраны, то все разговоры о ней были всего лишь частью саморекламы уволенного директора. На самом деле на мизерную зарплату музейных смотрителей охотно шли только слабосильные пожилые мужчины и бабушки-«божьи одуванчики»,