первым делом обратился за помощью к самым известным гадалкам Парижа. Очень быстро с подачи журналистов среди местных колдунов и предсказателей было устроено нечто вроде конкурса на раскрытие громкого преступления. Вот только приметы преступника, увиденные специалистами в магических хрустальных шарах, с помощью кофейной гущи и карточного пасьянса слишком уж не стыковались между собой. Наконец знаменитая ясновидящая мадам Элиза, выступила в прессе с заявлением, что во время магического сеанса ей и её чёрному коту по кличке Жако явился дух самого Леонардо да Винчи, который заявил потрясённой женщине, что это он забрал картину, чтобы, как и при жизни уже никогда с ней не расставаться…
Пока одни пытались посредством нетрадиционных методов хоть что-нибудь узнать о пропавшей «Джоконде», другие делали ставку на классический сыск. Сам Артур Конандойл – создатель Шерлока Холмса с горячим интересом наблюдал через прессу за ходом расследования и выступал с собственными комментариями, которые, впрочем, обычно были не слишком лестными для французских коллег его литературного героя. Но в чём было трудно отказать парижской полиции, так это в служебном рвении. На поиски пропавшей картины сразу были брошены лучшие силы данного ведомства: целый батальон жандармов день за днём методично прочёсывал парижские кварталы, где в дешёвых меблированных комнатах традиционно селились нищие художники и прочие представители богемы. Дело в том, что с самого начала у следствия возникла версия, что «Мону Лизу» украли молодые художники-авангардисты, презирающие классическое искусство. На особое подозрение попал один из лидеров неформалов Пабло Пикассо. Например, выяснилось, что его знакомый, некий Пьере уже крал для Пикассо примитивные каменные статуэтки из Лувра. Пикассо считал первобытных художников своими учителями в кубизме и очень хотел обладать предметами их творчества. Музеи же, как таковые, молодой бунтарь считал могильниками искусства и на собраниях художников-анархистов призывал к их будущему разрушению. Поэтому с точки зрения закона было логичным считать, что, уже имея удачный опыт совершения краж из Лувра, Пикассо и его художественная «банда» запросто могли приговорить символ презираемого ими классического искусства, и привести свой приговор в исполнение. Но в итоге испанцу всё же удалось доказать своё алиби и полицейские от него отстали, чтобы тут же приняться за других неблагонадёжных.
В разное время за решёткой по подозрению в краже «Джоконды» побывало не менее десятка известных в среде творческого андеграунда Парижа личностей, среди которых самыми заметными были поэт Гийом Аполлинер, а также художник Амадео Модильяни, согласно полицейскому протоколу о задержании «лицо итальянского происхождения без постоянного места жительства и стабильного источника дохода». Кстати, это тот самый Модильяни, чьи работы почти полвека спустя будет мечтать заполучить в свою экспозицию якобы ограбленный им в 1911 году Лувр.
Параллельно с раскручиванием «дела