Александр Сальников

Ветлуга поёт о вечном


Скачать книгу

его Кельдибековым стали все звать.

      – С языком? Как он их потерял? Расскажи.

      На войне? – всё уняться мальчишка не мог.

      Внуку бабка Наташа сказала тогда:

      – Вон, пойдём-ка в сторонку, да я отдохну.

      Больно ноги устали ходить-то весь день.

      Там тебе расскажу. – И поправив платок,

      Домотканой работы, в цветках-васильках,

      Повела внука в сторону, где на лугу

      Отдыхали уставшие. Кто разостлал

      На траве полотенце, на нём разложил

      Яйца, лук, огурцы да ржаной каравай;

      В крынках квас у одних, у других – молоко;

      Кто так просто сидел, да на небо глядел;

      Кто и вовсе лежал на траве-мураве,

      Уж насытив себя в ясный майский денёк.

      С внуком бабка Наташа под ивовый куст

      Разместились едва, как услышали вдруг:

      – Можно с вами рядком?.. Ох, как день-то хорош!

      Так и жарит! Давно в мае так не пекло… –

      Рядом села та самая бабка, она

      Примостилась на кочке. Зелёный платок

      Чуть расслабив, у юбки поправив подол,

      Да корзину удобней поставив вблизи,

      Разместилась, как будто уж приглашена.

      – Как зовут-то мальчонку? – спросила она.

      – Митрий, внук мой, – Наташа ответила ей.

      – Митька, значит… А мы вон, у родичей здесь,

      С сыном. Сын-то – купец. Вон телеги его.

      С самого Соколова добрались сюда.

      Мы оттуда вообще-то, а здесь – у родни.

      Уж неделю гостим. Завтра едем домой.

      Верка Шишкина я, не слыхала, поди? –

      Верка ей не сказала, что звали её

      Верка Шиш – то за жадность и чёрствость души.

      И отца её, что в Соколово купцом,

      Колька Шиш часто звали за жадность его.

      Так и сын её с прозвищем этим ходил.

      Но в селеньях других всем твердили они,

      Что, мол, Шишкины мы, так, мол, все нас зовут.

      – Не слыхала, – Наташа ответила ей.

      – О родне-то моей ты уж слышать должна:

      Все здесь мельника знают…

      – Не местные мы.

      – А откуда ж?

      – Из Ракова. Там я всю жизнь

      Прожила…

      – В глухомани-то этой? В лесу?

      – Одинаково солнце-то светит везде.

      Ты бы, милая, шла, где ещё посидеть…

      – Ладно, ладно… Марийца-то слышала, тут

      Изловили, злодея, что церковь пожёг!

      Я бы их, черемисов проклятых, ужо!..

      У родни-то, у нашей, амбары сожгли.

      Разорили вчистую. Уж я бы их всех

      Утопила в реке! Состоянье едва

      И поправили.

      – За два-то года – едва?

      Тут всю жизнь поправляешь, и нет ничего.

      – Ну так, милая, это ведь надо уметь.

      Где обманом, где подкупом. Честный-то труд

      Мало ценится, мал от него и доход. –

      Тут уж бабка Наташа сказала опять:

      – При ребёнке ты лучше язык придержи.

      Рядом с храмом обманом-то жить не учи.

      Может, место другое найдёшь, посидеть?

      Здесь я внуку хотела рассказ рассказать,

      Быль одну. Хочешь