Александр Сальников

Ветлуга поёт о вечном


Скачать книгу

найти не могли. Хотя князь Кельдибек

      И награду большую за них обещал,

      И охотники рыскали им по пятам.

      Но, уж видно сам Бог их покуда берёг.

      Только всё до поры. Есть всему свой предел…

      Уж к зиме это было… уж снег-то лежал.

      Видно, холод да голод их всё ж одолел.

      И они, глупыши-то, в деревню пришли.

      Дело было под вечер. Хотели они

      В доме Стёпки погреться, хотя б до утра.

      Вот и вышли в деревню, у дома стоят,

      Ну а дома-то нет: головёшки одни.

      Ох, не знали они, что здесь хан-то творил,

      А не то б не посмели вернуться домой.

      Их заметили. Бабы-то подняли крик.

      Все бегут; у кого что схватила рука:

      Кто бежит с батогом, кто с поленом, кто так…

      На неё как набросились бабы сперва,

      Да за волосы рвать, да по снегу таскать…

      У кого хан тогда-то увёз дочерей,

      Те убить были рады сейчас же её.

      А Степан защищал: всё собой прикрывал,

      Всё кричал, что она в положении, мол.

      Так к нему подскочили тогда мужики,

      Батогами лупили его что есть сил.

      Как с ума посходили… И вспомнить-то – страх.

      Он свалился уж в снег: ни рукой, ни ногой…

      Тут она как рванулась, да как заорёт

      На своём, на марийском; да – на мужиков

      Всё кидалась, как рысь, – защищала его.

      Мужики батогами давай и её,

      А она на Степана-то сверху легла,

      Мол, убейте меня, но не троньте его!

      Первой Марья Ковшиха опомнилась вдруг:

      «Это ж дочь Кельдибека! Ведь он отомстит!

      Всю деревню сожжёт, и всех нас перебьёт».

      «Ничего! Не узнает», кричат мужики.

      Только бабы тогда остудили их пыл.

      Расступились они… Те – лежат на снегу:

      Он ничком, а на нём распласталась она.

      А вокруг – красный снег: всё окрасила кровь.

      Стали думать-решать, что нам делать теперь.

      Отдавать уж нельзя. Да и живы ль они?

      Посмотрел их Егор, сын Кривого Фомы:

      «Вроде живы, – сказал. – Оживут ли к утру?..»

      «Хоть и живы, так что? Не простит нам она,

      Если мы Кельдибеку её отдадим, –

      Говорят мужики. – Не простит нам и он».

      И додумались на ночь их в бане закрыть.

      А уж утром решить: если оба мертвы,

      Так тишком схоронить, чтобы никто и не знал.

      Мол, пропали и всё, и не видели их.

      Ну, а если живые, так на душу грех

      Кто-нибудь чтобы взял, чтоб потом схоронить.

      Отдавать уж нельзя их, хоть живы, хоть нет…

      Не решились деревней своей рисковать.

      Оттащили их к бане Ефимки Леща,

      Там и заперли грешных. Да стали решать,

      Если живы-то будут, кто грех-то возьмёт?

      Но никто не хотел, чтобы так, одному…

      И решили тогда подождать до утра.

      Ну а ночью такой ураган поднялся,

      Что и крыши у изб-то едва не снесло.

      Ужас, что и творилось! Вот, думали, нам

      Наказанье за Стёпку-то, за сироту.

      И к утру не утих ураган, всё ревел.

      Мужики