вид, что их бред звучит правдоподобно. – Но это пожарная лестница, а не выставочный зал, и посетителям здесь находиться нельзя…
– Правда? – вскричали Кицуне и Акума синхронно, а потом наперебой начали раскланиваться и по-дурацки хихикать, как в японских мультиках. – А мы-то думаем, почему зал такой странный… Простите, пожалуйста… Мы подумали, что здесь выставка нано-технологий будущего… Даже для нашего проекта кое-что почерпнули… Мы пишем проект, знаете ли… Очень большой, серьезный проект… Ну надо же, какое смешное недоразумение!.. Простите за беспокойство…
И тонко прочувствовав момент, когда сотрудник музея готов был рявкнуть: «Да убирайтесь уже отсюда, пожалуйста!», Акума и Кицуне пулей вылетели в выставочный зал, прихватив с собой едва въехавшего в ситуацию Курта.
– Нет, завтра я точно от вас отсяду! – ворчал залившийся краской стыда Акума, когда они поспешно покинули музей. – Сначала катание на роликах в неположенном месте, потом прогул занятий, а теперь я курю на пожарной лестнице музея Мирайкан и несу всякую чушь его сотрудникам! Чему еще вы меня научите? Воровать?!
Кицуне тихо засмеялся в кулак, а Курт как-то странновато заулыбался.
– Это плохая идея, – мурлыкнул он, – но интересная…
Если Мартин сказал, что воровать в Японии – одно удовольствие, значит, надо как-нибудь попробовать…
Звезда Мартина
– Это чудовище меня достало! – взвыл Мартин, уронив голову на учебники. Их и так не в кайф штудировать, еще и эта маленькая мерзость орет, не переставая, уже третий месяц!
Почти с тех самых пор, как его привезли из роддома, оно орет и орет, засыпая всего на пару часов. У всех уже в ушах звенит от его крика, Кертис и Мэг уже перестали бегать к нему каждые полчаса, а что такое нормальный сон, в этом доме уже как третий месяц никто не вспоминает. Лучше бы и дальше дебильно молчал, как первые сорок восемь часов своей жизни!
– Лучше б в приюте его оставили, вот чесслово! – ворчал Мартин себе под нос, а сам воровато озирался по сторонам своими наглыми черными глазами: не слышит ли его Кертис? Брату точно не понравится то, что он сейчас ляпнул.
– Эй, ну ты!.. – шикнул Мартин, войдя в комнату, где стояла колыбель, и включил свет. – Просто заткнись! – сказал он тому, кто в ней орал, напугав своей лапой, густо увешанной шипами и браслетами.
Ребенок тут же замолчал и уставился покрасневшими от плача глазами, еще не утратившими младенческой синевы, на худого лохматого подростка в черной футболке с изображением группы Kiss. Потянул к нему ручонки и звонко хихикнул. То ли бренчанье браслетов понравилось, то ли импозантный вид непутевого дядюшки развеселил, но малыш ему явно обрадовался.
– Вот и молчи! – Мартин с очередной порцией бренчанья пригрозил ему пальцем, выключил свет и вернулся к себе за учебники.
Ровно через две минуты раздался ор, который был громче прежнего.
– Слушай, чувак! – зашипел Мартин, ворвавшись в детскую и угрожающе склонившись над колыбелью всем своим долговязым телом. –