всей Японии?! Надо было вызвать полицию или бросить его посреди Токио – глядишь, обиделся бы и быстрее уехал из страны, где он всегда будет Сото!
Однако оказалось, что утренний конфуз – это лишь полбеды. На перемене Сото внезапно подскочил к Акуме, вывел его из состояния одухотворенной задумчивости самым наглым образом, какой только могут изобрести европейцы, и сделал самое бессовестнейшее в мире предложение – покинуть эти богом забытые последние ряды и сесть с ним и Митсюзаки на первом.
«Это уже слишком! Я, преданный своей стране японец, живущий на благо японскому народу, не могу сесть с Сото Гайдзином и этим ненормальным Митсюзаки! Ну уж нет!» – решительно подумал Катайя и строго заговорил на кривоватом английском:
– Я бы с радостью. Мне, право, неудобно. Я бы с удовольствием, но…
– Да что у вас у всех за привычка ходить вокруг да около?! – возмутился Сото, чем взбесил Акуму еще стократ сильнее. Мало того, что ведет себя, как последний неандерталец, так еще и возмущается! – Скажи ты «да» или «нет», чего ломаться-то?
– Послушай! – чуть было не сорвался Акума, но вспомнил правила приличия, которые ему безжалостно вдолбили еще в младшей школе, и мягко продолжил: – Мне, правда, очень жаль, но не разговаривай со мной, пожалуйста. Прости, что я тебе это сказал.
И Акума удостоил Сото самым вежливым и виноватым поклоном, на какой был только способен. А Сото лишь фыркнул и сложил тощие руки на груди.
– Что за черт? Нормально же вчера общались!
– Прости меня, – повторил Акума. – Но из-за того, что я с тобой разговариваю, у меня могут быть проблемы.
– Какие проблемы?
– Ну… ну, например, все могут перестать со мной разговаривать.
– С тобой и так никто не разговаривает! Собирай монатки, пошли к нам!
– П-подожди, пожалуйста! Пожалуйста, подожди!
Но тетради Акумы уже были в одной руке Сото, его локоть – в другой, а ноги по инерции семенили за ним к первым рядам, где их уже поджидал смущенно улыбающийся ненормальный Митсюзаки.
Искусство рисования и разбивания носов
На перемене после этого проклятого урока перед Кицуне Митсюзаки собственной персоной предстал первый красавчик группы и часть его свиты – человека три.
– Эй, ты ведь Митсюзаки, не так ли? – заулыбался он заискивающе.
Кицуне сразу понял, что таится за этой улыбкой. Он низко-низко опустил голову, буквально прижимая подбородок к груди, и тихо ответил:
– Да…
Как зовут красавчика и его товарищей, он еще не знал. Это был всего третий день занятий первого курса астрофизиков. Кицуне Митсюзаки не мог дождаться того момента, когда поступит в ТАА (Токийская Аэрокосмическая Академия (*выдумано)), и очень надеялся, что там его жизнь кардинально изменится. Поначалу он намеревался сделать все возможное, чтобы просто не привлекать к себе внимание, а потом уже постепенно вливаться в нормальную человеческую жизнь. Он выбрал свое место в средних рядах – недостаточно близко, чтобы