его крики поглотил ветер, но Лакомка заметила внизу, под сосной, прыгающий белый комочек – сверху он казался совсем крохотным, и послушно спустилась, перескакивая с ветки на ветку.
Белочку Лакомку знали все лесные зверята. Она часто убегала гулять одна, ссорилась с белками и зайцами, не имела друзей и казалось дикой, недоверчивой белкой.
Но сейчас у неё не было сил дерзить: бедняжка вся дрожала от холода и позволила мистеру Кэрроту пригласить её в дом. Пальто на белочке промокло насквозь, тонкое платьице не грело.
В прихожей их встретила миссис Кэррот с чашкой горячего овощного бульона и шерстяным пледом. Гостья вопросительно взглянула на зайчат, но только Морковкин гостеприимно улыбался, а Капусткин и Фасолинка не скрывали раздражения: ну надо же, драчунья Лакомка у них дома! С ней надо держать уши востро!
Лакомка поблагодарила хозяйку дома, выпила бульон, закуталась в плед и забралась в кресло у камина. Разговаривать ей, видимо, не хотелось, но и грубить она не решалась, ведь её так тепло приняли и отогрели.
– Как же ты оказалась на улице в такую погоду, Лакомка? – ласково спросила миссис Кэррот, погладив у неё мягкие кисточки на ушках.
Белочка нахмурилась, но ответила:
– Я искала еду. Сосновые шишки. Мы с мамой проголодались.
– Почему же ты не зашла к нам? Мы бы помогли тебе, – растерялся мистер Кэррот. – А что с твоей мамой? И почему у вас так быстро закончилась еда, зима ведь только началась?
Лакомка грустно покачала головой:
– Моя мама болеет, поэтому она успела заполнить наши кладовые лишь несколькими шишками, кореньями, орешками и семенами. Они уже закончились. А к вам я идти побоялась, как и к другим – ведь вы знаете, что у меня нет друзей.
– Лакомка, ребята давно хотят дружить с тобой, но ты ведь всех отталкиваешь, – попробовала возразить миссис Кэррот.
У Лакомки сверкнули глаза:
– Я тоже хотела с ними подружиться! Но как-то я попросила Капусткина угостить меня вареньем из сосновых шишек, уж так вкусно и сладко оно пахло! А он сказал, что ни за что не поделится с драчуньей и злюкой! И я расстроилась и больше не пыталась подойти к вашим зайчатам.
Миссис Кэррот понимающе кивнула и на минутку отошла, доверив белочку заботам папы зайца.
Тем временем Морковкин отвёл зайчат в сторонку и спросил:
– Капусткин, правду ли сказала Лакомка? Неужели тебе было так жалко угостить её?
Капусткин замялся:
– Я и сам не знаю, почему ей отказал, как-то само получилось. Понимаешь, когда со мной дружат, мне приятнее делиться, а она всегда такая сердитая, что к ней и не подойти, всё время грубит, я и не стал делиться. Теперь мне кажется, что это было не по-доброму. А мама часто говорит, что я добрый зайчонок.
– Конечно, добрый! – приободрил брата Морковкин. – Я понимаю тебя, с тем, кого любишь, делиться проще. Но ведь истинная доброта в том, чтобы иногда делиться и с тем, кого не любишь… Мы ведь не знаем,