На свист. Один худой, длинный. Другой толстый и короткий. Крадутся мимо стражников, ноги вверх задирают, чтобы помягче ступать. Оба в долгополых кафтанах, на головах шапки высокие, вроде на боярские похожи.
Возле башни сошлись все трое. А в башне в той внизу дверь потайная имелась, низкая, из железа кована. Замки на ней пудовыми гирями намертво повисли. Схватил худой старуху за лохмотья и прошипел на ухо:
– Ключи принесла?
– Ключи, ключи… – заворчала ведьма. А сама связку ключей с пояса сняла и бряк худому в руки. Толстый тоже в ключи вцепился и к себе тянет.
– Дай сюды!
Рвут они связку друг у дружки, ногами пинаются, рычат. Того и гляди, стражников на крыльце перебудят. Осерчала старуха на обоих, клюкой замахнулась:
– Тсс! Я вас ужо…
Однако толстый одолел подельщика, вырвал у него ключи и на свет разглядывает. Щупает.
– Точь-в-точь как у царя под подушкой. Гы-гы-гы!
– Цыть! Отпирайте двери… Живо!
Слышно, как они ключами брякают, в замках проворачивают. Потом дверь кованая заскрежетала. И петли ржавые, скрипучие взвизгнули, будто свинью режут по заморозку. Зашевелилась стража на крыльце, вот-вот пробудятся. Грабители со страху за дверь присели, чуть дышат… Но пронесло как будто. Озлился толстый. Ключами замахивается.
– Петли-то не смазал, дурень!
– Я тебе смажу счас! – огрызнулся худой.
Едва опять они не сцепились, но вовремя одумались. Отворили одни двери, вторые, третьи, а там и до царских подвалов рукой подать. Немного не прошло – назад идут, да не пустые. У обоих на спине по увесистому мешку. От тяжести такой глаза на лоб лезут, и ноги дугой выворачивает. Пробрались мимо стражи и – за угол, в темноте растворились. Но тоже не долго. Глядь, с пустыми мешками возвращаются. А старуха им клюкой из дверей грозит, поторапливает. Только, значит, добрались они до башни, как с железной спицы над теремом, где царская опочиваленка, петух заорал:
– Ку-ка-ре-куу!!!
Будто из пушки над ухом выпалил. Грабители так на карачки и повалились со страху. Поползли кто куда, в разные стороны. Они ползут, а старуха их за полы кафтанов хватает да клюкой по спинам охаживает.
– Стой! Куды?! Запереть, дурни… ключи позабыли. Ключи! Стой!
А петух опять зорю со спицы кличет:
– Ку-ка-ре-куу!!!
На крыльце стража зашевелилась. Просыпаются. Заметалась старуха по двору – помощников след простыл, ключи побросали и двери незаперты оставили. Так сдуру сама в дверь и влетела за ключами. Старший охранник, рыжий весь, в конопле, наконец, проснулся. Красну шапку на голове поправил, позёвывает.
– Эй! Слышь? – и товарища толк ногой.
– Ты чаво? Апчхи!
– Чаво, чаво! Не знаешь ты ничаво.
– А чаво? Чаво знать-то?
– Не знаешь, хы! А туда же…
Покочевряжился[36] рыжий стражник, поважничал, а самому невтерпёж. С вечера ещё ничего было, сам вроде как при государевой тайне поставлен, а уж наутро ну никак себя за язык не удержишь. Даром что секрет большой доверен. Покряхтел