Л. Троцкий (Л. Бронштейн) получил возможность вернуться на родину.
Оказавшись в подполье, коммунисты были просто вынуждены строить планы, ставившие целью насильственный захват власти. Вполне естественная мысль о том, что изменённое насильственным образом законодательство и попранные права частной собственности вызовут реакцию в соседних странах, которые немедленно объединятся против революционного государства, как это уже было в случае с Францией после 1789 г., вынуждала разрабатывать соответствующие, далеко идущие программы. Национализация заводов и фабрик, всеобщая мобилизация равноправных отныне граждан на борьбу с внешним врагом – в этом не было ничего нового. Как ни странно, «Манифест Коммунистической партии» уже не содержал такого пункта как повышение уровня жизни трудящихся – его сменила необходимость резкого, скачкоподобного роста производительных сил. Так, начиная с борьбы за интересы рабочего класса, коммунистическая партия пришла к осознанию необходимости ещё более интенсивной его эксплуатации.
Тут нет ничего необычного: каждый игрок, не имея возможности побить карту противника, задействует козыри, или, выражаясь языком военных, применяет тяжёлую артиллерию. Грубо говоря, имея недостаточно сил для решения возникших проблем и поставленных задач, революционеры ставили более радикальные цели и расширяли круг задач, привлекая к их решению всех, кого только возможно. Иногда это помогало, и отдельно взятые капиталисты пасовали перед объединённым натиском активистов, профсоюзов, анархистов и разного рода «деклассированного элемента», привлечённого возможностью участия в восстании, грабежах и поджогах. В большинстве случаев победа оставалась за силами реакции, ведь, строя самые широкие планы, коммунисты сталкивались с растущим пропорционально сопротивлением системы.
Не имея достаточной поддержки в родных странах, революционеры искали её за рубежом, благо появление телеграфа и железных дорог в значительной степени ускорило обмен информацией, позволяя не только общаться с единомышленниками за рубежом, но и собираться на мероприятия, получившие статус международных конгрессов. Осуществляемые ими акции протеста, попадая на передовицы газет, увеличивали тиражи последних, принуждая владельцев периодических изданий искать способы подогревать формально враждебную им «общественную активность». Возникали явления, которые можно бы было назвать до известной степени глобальными, касающимися более сознания, нежели экономики – своеобразное единство революционеров, озабоченных общими для пролетариев ряда стран вопросами.
Однако было в этом Коммунистическом интернационале нечто, изначально являющееся чистой пропагандой, вернее, ложью. Интересы немецкого рабочего абсолютно те же, что и у русского, французского или британского – до чего правдивы в этом плане были лозунги социалистов! Но вот реализованы интересы всех рабочих одновременно быть не могут, поскольку их