медицинского спирта – им нужно платы промыть от вируса, иначе компьютер сгорит при ремонте.
– Десять минут, брат, десять минут. Я сейчас, я мигом. Дневальный! – заорал Иван вглубь коридора.
Пока Иван убежал мне за едой и бухлом, я осмотрел кабинет. На стенах фотографии в рамках из Афгана, первой чеченской, бюст Сталина, над рабочим столом портрет нынешнего президента.
Так, понятно, с хозяином кабинета шутить нельзя. Такой меня и застрелить может. Прикопают под забором части, а рапортуют, что дезертировал. Время двадцать один час. Мне нужно поесть и выспаться. Диван тут упругий, кожаный. Хорошо высплюсь. Главное, за два часа перед приходом хозяина кабинета убраться, иначе спалюсь перед ним.
По коридору загрохотали сапоги, явно не одного человека. Я уселся за комп, делая с умным лицом движение мышкой. В кабинет ввалились Иван и молодой пацан, с двумя подносами в руках, на которых, мать моя женщина, блестели жиром продукты, которые я месяца два по своим голодным скитаниям точно не видел. Кое-как совладав с собой, чтобы не кинуться на еду, аки лев, вышедший из пустыни, я грозно сказал Ивану:
– Надо мне помыться. И одежду чистую, чтобы грязь при открытии крышки компьютера внутрь не попала. Раз теперь я в армии, и уже веду киберборьбу с врагом, то неси, Иван, мне, чистую солдатскую одежду, и чтобы строго по уставу была. Я ведь простой, русский солдат, волею судеб оказавшийся на передовой сражения с супостатом.
У Ивана и малого пацана аж рты открылись от моей пафосной речи. Но кушать я очень хотел, поэтому выключил внутреннего Остапа, чтобы не понесло его, и скомандовал:
– Проводите меня в ванную!
В армейской бане от бани только название – холодно, как на улице, и склизкий кафель. Но вода была горячая, и на двадцать минут я впал в ступор под струями кипятка. Тело ныло, нос шмыгал, голова гудела. Но я сейчас в агрессивной среде – стоит вопрос моего физического выживания, необходимо собрать всю волю в кулак и попытаться, насколько возможно, спрятаться в безопасное место.
Выйдя из душа обновленным, я увидел в предбаннике, сидящего с моими новыми солдатскими одеяниями, Ивана, держащим их очень бережно. Размерчик был мой. Иван метким взглядом точь-в-точь подобрал моей кондиции форму. Даже помог портянки намотать на ногу, я же их впервые примерял.
Взглянув на себя в зеркало, я приободрился – чистый, в новой, пусть и военной, одежде. И через минут двадцать, я поем и выпью хорошенько. Жизнь налаживается.
– А гражданскую одежду я сам упакую, – сказал я Ивану и едва заметным движением вытащил из потаенного кармана банковскую карточку и вкинул в рукав гимнастерки:
– Хотя нет, надо сжечь ее. Я же в армии, на передовой. Пути нет к отступлению.
Иван блеснул глазами, предвкушая завладеть моими шмотками, и я быстро сообразил:
– Тем более вшей подцепил на распредпункте. И блох. Вся куртка ими кишит.
Иван сразу скорчил мину:
– Дневальный, снеси в кочегарку и сожги, там блохи. Срочно!
Дневальный понес на вытянутых руках мою одежку, а я успокоенный,