скомандовал: «приготовиться к стрельбе». Мы все перезарядились, сняли с предохранителя, ждем. Напряглись все.
И тут из леса вываливается червяк, как весь из искр, будто молния шаровая. Диаметром пять метров, а длины непонятной, его хвост в лесу среди деревьев был. И у него не морда, а как у земляного червяка тупой конец такой, закругленный. И вот, эта махина в нашу сторону поворачивает эту свою морду, или чего у него там. Гул от него идет, как трансформатор, гудит огромный. И мы вот все же, реально, окаменели со страха. И тут, командир как заорет: «огонь из всех орудий!». И мы все разом по этой хреновине дали, у кого что стреляло. А патронов-то у всех только то, что выдали в части. И у всех все разом закончилось. А пули, попадая в эту херовину, вникуда будто попадают. Просто в нем исчезают и все. Мы замерли и тут из него как вылетят искры, будто иглы, во все стороны. Со мной кто стоял, солдат, в него такая искра-игла угодила, и он сгорел сразу же, моментально. В БТР искра стрельнувшая, сожгла его, как коробку со спичками. А в БТРе же пацаны, боевой расчет весь был, сгорели заживо внутри. И тут все, кто остались живые, в кого не попали искры, побежали, крича от ужаса. Кто куда побежал.
Когда комиссия из Москвы прилетела, мы неделю по всей округе солдат собирали, с вертолетом искали. Тех, кого нашли, у всех шок. Они ума лишились. Их спецрейсом в Москву вывезли, и что там с ними было дальше – неизвестно. Мы с генералом вдвоем в части остались. Ты в столовой на стене выцарапанную в штукатурке карту России во всю стену видел?
– Конечно, видел.
– Так это наш генерал за одну ночь по памяти ложкой выскребал. Я думал, что он уже совсем ума лишился. А он утром, когда доскребал, в свой кабинет пошел. А я за ним. Достает он из стола пистолет свой наградной. Прощай, говорит, Иван. Застрелиться он хотел. Я его еле отговорил. Надавил на честь офицера и присягу. Что, мол, если он уйдет, то враги России, желающие его смерти, победят. А значит, родина проиграет. Я-то свою семью сразу сослал в город к теще. А семья генерала за ним не поехала, когда его сюда сослали. И вот, сидим мы вдвоем, тут, и ждем решения из Москвы. Трибунала ждем. Погибших даже не посчитать. Тех, кто сгорел, от них и горстки пепла не осталось. А кто разбежался по сторонам, не знаем сколько их. Может, утопли в болотах. Потому мы ждали трибунала. Оба. И тут ответ из центра: «Комиссия установила, что произошел взрыв боекомплекта БТР и рядом стоящей цистерны с горючим. Несчастный случай. Командир и старшина части проявили героизм в спасении военнослужащих и подлежат награждению». Это было хуже, чем под Трибунал пойти. Почти вся часть полегла, а нам поощрения.
– Так вы приказ выполняли.
– Не было приказа стрелять в неведомую хуйню. Надо было пробовать отойти, но мы все испугались. Генерал две войны прошел. По штабам не прятался. На передовой все дни. А тут вылезет неведомая хуйня и он испугался, потому и крикнул: «огонь!»…
– Но может нас на другой полигон? – робко