себя. Шли рядом дорогой, соприкасаясь плечами, и шёл за ними без повода конёк Игорев, мудро слушая речи. Протискивался мырдой меж ними, жарко обдавая дыханием лица, щекоча шелковистой волною их шеи. И тогда Игорь гладил нежно мягкий храп коника, теребил ласково губу его. Тот признательно и глубоко вздыхал, довольный, убирал в заспинье добрую мырду.
Говорил Игорь, рассказывал, как жил в степи, как учился в Осеневом граде у настоятеля Серафима, как волевал84 с дядей Осташем, как хоронили деда Аепу, и каким богам молятся дивии половцы.
Говорил Венец, обо всём сказывал последовательно, день за днём, жизнь свою в монастыре, об учёбе там, о трудах и о том, что хранимо было обителью в великой тайне. Без тени сомнения поведал об этом Игорю.
Тот приостановился, поражённый услышанным.
– Брате, так как же это? Выходит, все старые книги под меч? Все, что было не угодного роду Всеволодову, в погибь? Не знай, не помни! Так?
– Так, княже. На то есть и благословение митрополита Никифора. Указ Мономаший – все старые книги в обители ли, в миру ли, изымать и свозить к Киеву, где оным должно храниться в отведённом для того месте.
– Чудно, – удивился Игорь. – А кто тому указу супротивиться будет, тогда что?
– Не сказано. Но сколь крут великий князь, и без сказа известно. Отныне строгий догляд будет всему, что пишется и читается на Руси.
– Чудно, – снова сказал Игорь. – Говоришь, летопись вести нынче дадено только по новому Селивестрову своду?
Венец кивнул.
– Бог дай игумену болдинскому с братией завершить труд их, – сказал задумчиво Игорь. – Только бы соглядатаи не узрели сего. Спаси тебя Бог за тайну сию, спаси Бог, что доверился мне, – и потянулся рукой к руке Венца. Крепко и надежно было это рукопожатие.
Поведал Венец и о том, что дал ему Господь разумение переложить изустное предание о Святославе Ярославиче на пергамент. Одного не сказал, как чтил его за это игумен и братия, как величали труд его.
– Есть ли список у тебя? – спросил Игорь.
– Есть чернёный.
– Дай читать.
– Перебелю, дам, – пообещал Венец.
Уже в виду Курска, когда солнце золотило земляной могучий вал с дубовым острогом над ним, когда в синеве исходящего дня малиново зрели круглые купола городских божниц и свечным огнём загорались над ними триперстия крестов, договорились братья, что отныне, где бы ни пришлось быть им, вместе либо розно, будут они сыскивать старые книги, уберегая их от великокняжеского сыска, храня у себя не только пергаменты и берестяницы, но и собирая изустные предания старины, сказы и песни по всей Великой Руси.
Ликовало сердце, видя Игоря в разумении и близости к тому делу, на которое был благословлен Венец в святом монастыре, что на Болдинской горе близ Чернигова освящен житием преподобного Антония и возведен стараниями невинно убиенного великого князя Святослава Ярославича.
Помолились на град свой, думая об одном: дал бы Господь мира и тишины их родине.
И ещё порадовал