Русь помнит.
Юного Владимира сватал дядя Добрыня Каплюшка за княжну полоцкую Рогнеду – дочь Рогволода. Не пожелала Рогнеда стать женой рабича157, ибо был зачат Владимир отцом, Святославом, от Малуши – милостницы Великой Ольги, в греховной связи. Ответила отказом Рогнеда сватам Владимировым. И тогда Добрыня, державший немалую тысячу в Новгороде Великом, собрал войско и двинул всею могучей силой на полоцкого Рогволода. Об этом помнила и летописная Русь, но о том, что произошло дальше, помнить не хотела.
А произошло то, что Добрыня, по отцу Каплюшка, пленил Рогволода, и жену его, и сынов его, и дочь. Пленив, собрал в одной палате всех, приказав Владимиру на глазах родителей и братьев взять Рогнеду себе в жёны.
Был Владимир юн, и девственная суть не позволяла превратиться в скота либо кобеля, приглядно совершающих великое таинство. Даже дикие звери блюдут эту тайну, олени и лоси ищут уединения, конь далеко от табуна отгоняет кобылицу… А тут!.. Родной дядя приглазно, среди одуревших от крови воинов, на виду отца и матери, приказывает посягнуть на дочь их. Может ли выдержать такое душа человеческая и не погибнуть? Не может! Господь тому свидетель! Ибо сказано: не прелюбодействуй. Но что до того Добрыне, какая там ещё душа?! И растоптал, вынул прочь душу у родного племянника великий грешник дядя. На нём грех. И не простится ему такое никогда.
Владимир взял Рогнеду посягом158.
И вот оно, Рогнедино сельцо, и всё помнит Русь, и сказывает неторопливо древний старец путникам предание изустное, а Венец данным ему от Бога даром возвращает вживе старое время. Более века минуло с тех самых пор, но живо и здраво то ушедшее в русском слове.
– Были у Гориславы от Владимира два сына: Ярослав с Мстиславом – Гориславличи, – рассказывает старец.
– А Изяслав?..
– Изяслав, он ещё от Рогнеды рождён. Горислава, вот она, – повел старче рукою по-над речкой, – с рекой утекла. Грех забыть – что волос остричь. Понови отрастет, – сказал вдруг, имея в виду, конечно же, Владимира Святославича.
Игорь и Венец переглянулись – такая она, память на Руси.
И шли дальше на север незнаемыми путями, не ведая, что засланы к ним гонцы, дабы предстать им пред очи великого князя в Киеве. Обласканными быть и наряженными на ещё больший труд, чем чается им. Опередили путников княжьи посланцы, ожидая их в Суздале.
Но был всё ещё долог их путь. Русь не грозилась путникам кулаком, но раскрывала перед ними широкую длань, гостеприимную, хлебосольную, мирную. Куда бы ни приходили, в скиток ли, в малую захоронку, сельцо либо городец, везде встречало доброе слово, везде находился и хлеб, и снедь, и место для постоя, и корм для коней. Не за какую-либо плату принимали их, но во славу божью, за добро, за то, что придёт время, и тебе самому надобно будет кормить и привечать гостей, давая им не просто место для ночлега, но и место в своей душе.
Такой являлась Игорю в том походе тишайшая Русь. Но всё она знала, о всём ведала, и казалось порою, что весь этот мирный люд, живущий на громадных