салфеток с окантовкой в виде повторяющегося узора трилистника. Память моментально озарилась ярким воспоминанием о том, как в первую неделю работы в пабе Эллочка заявила, что стол, за которым сидела ее напыщенная компания, должна обслуживать Ксения. Когда девушка аккуратно раскладывала перед каждым гостем обычные зеленые салфетки, Эллочка выжидательно наблюдала, а после получения их всеми присутствующими попросила забрать обратно и поменять именно на эти с узором трилистника.
В тот вечер Ксения по распоряжению своей бывшей одноклассницы, будучи барменом, потратила не менее четверти часа на поиски злосчастных салфеток, трижды перемывала якобы не совсем чистые бокалы, с каждым новым позывом прожорливых гостей наполнить желудки пересказывала им состав почти всего меню с обязательным уточнением ингредиентов, сервировки и времени ожидания. Но худшей пыткой для нее стала необходимость постоянно видеть сияющую надменным высокомерием улыбку Эллочки.
Живо вспомнив пренебрежение людей, сидящих за столом с такими же ядовитыми ухмылками, и прокрутив в голове их заносчивые высказывания о том, как «жизнь может раскидать людей: одним в руки бокал дорогого шампанского, а другим – блокнот и ручку», Ксения физически начала чувствовать, как атмосфера вокруг нее наполняется молчаливым торжеством справедливости. Дать Эллочке номер телефона Бориса Олеговича – отца Максима – означало бы нарушить достигнутое равновесие, и девушка отказалась от идеи, подрывающей основу беспристрастных весов правосудия.
– А что случилось? Зачем тебе Макс? Вы разве поддерживаете отношения? – бодрый голос Ксении прорезал гнетущую тишину, впустив в глухую комнату тонкую струйку свежего воздуха.
– Да нет, встретились вчера в одном клубе, поужинали, – пробормотала Эллочка.
В следующее мгновение она резко повернула голову, направив на свою собеседницу полный неистовой яростью взгляд, и неожиданно начала кричать, впившись руками в стул, словно удерживая саму себя, чтобы не накинуться на Ксению:
– Он меня обокрал! Стянул самое важное! Хоть бы кошелек взял, а он… Какой гад! Если Витя узнает, убьет и его, и меня!.. А еще хуже, больше не даст мне денег…
При осознании, что у нее могут забрать саму суть ее жизни, Эллочка дала волю слезам: крупные капли градом потекли по щекам. Она с ногами забралась на стул и поджала колени к груди, уткнув в них голову. Обессилив, руки отпустили сидение, временно ставшее последним оплотом всего мира их хозяйки. Ремешок от сумки, обмотанный вокруг кисти левой руки, не давал полностью окунуться в омут отчаяния, и девушка начала интенсивно размахивать в разные стороны охваченной тисками рукой, чтобы надоедливый предмет, наконец, исчез с ее пути. Когда это у нее получилось, и сумка стремительно полетела в аккуратно составленные бокалы под мартини из нового набора, Эллочка обхватила ничем не стесненными руками голову и придалась безудержному рыданию.
Ксения с грустью смотрела на то, как бокалы вдребезги разбивались о напольную плитку, в надежде, что хотя бы один устоит,