руку на плечо Эллочки, которая уже намеревалась запустить новый круг истерических страданий со всеми вытекающими. – Если Макс сказал, что вернет через неделю, значит вернет через неделю. Он – человек слова.
– Какого слова? – искренне не понимая, вопрошала девушка.
– Если он что-то пообещал, обязательно выполнит свое обещание, – ответила Ксения, по-учительски расставляя акценты и делая паузы.
– Хорошо, тогда буду ждать, – на этих словах Эллочка встала, ловко дернув хрупким плечиком так, что рука успокаивающей ее девушки соскользнула.
Грациозно разрезая воздух, она направилась к выходу и уже хотела открыть дверь, когда Ксения спросила:
– А что он у тебя взял?
Эллочка медленно одарила своим недоверчивым взором все помещение и закончила разговор вполне ожидаемой фразой:
– Не твое дело!
Дверь захлопнулась, и Ксения осталась наедине с разбросанными по полу осколками стекла, некогда бывшими изящными бокалами.
В ближайший свой выходной девушка после безуспешных попыток связаться напрямую с Максимом позвонила Борису Олеговичу. Он сразу узнал голос школьной подруги своего сына.
Долгое время мужчина отказывался верить, что Максима и Ксению связывают исключительно дружеские отношения. С самой первой встречи он воспылал искренней симпатией к девушке, порою достигавшей таких же высот, как и отцовская любовь, и сразу поселил в своем сердце надежду, что ее дружба с его сыном перерастет в нечто большее.
Поэтому спустя многие годы услышав голос Ксении по телефону, мужчина наотрез отказался продолжать разговор в таком формате и пригласил девушку в гости. Уже через несколько часов они пили чай с блинчиками, которые впопыхах испекла Ксения, страстно любившая готовить и использующая любой удобный случай, чтобы продемонстрировать свои действительно неплохие навыки повара.
Мужчина провел девушку на кухню, где они и устроились. Все многочисленные кастрюли и сковородки были аккуратно составлены и сияли чистотой. Но в убранстве крохотного помещения не хватало уюта, что невольно заставило Ксению спросить о Марии Федоровне – жене Бориса Олеговича и матери Максима.
– Машенька умерла, – печально пробормотал мужчина, ошарашив девушку, которая, моментально потерявшись в пространстве, вместо блюдца с вареньем макнула свернутый блин в кружку с чаем, – год назад… от тяжелой, но, хвала Богу, недолгой болезни. Она так мучилась, что в последние дни просила только о том, чтобы это все быстрее закончилось.
Ксения поняла, что не годы так беспощадно испещрили лицо Бориса Олеговича паутиной из крупных и мелких морщин. Это был результат его горя, горя мужчины, враз потерявшего любимую жену и источник нескончаемой энергии.
Однако в первые мгновения после получения печальной новости Ксения думала вовсе не о том, как незаслуженно рано ушла из жизни молодая женщина и как тяжело должны переживать ее уход Борис Олегович и Максим, а о том, что никакие