в страданье, в этот омут. Пройдут года, столетья, а ты останешься навечно молодой, прекрасной. Отдай же этот жалкий, беспомощный комок. Он никчемен, слаб, безволен. Отдай мне свое сердце!
– Сердце? Но как же я узнаю, где его искать? Как распознаю, где истина, где ложь? И как узнаю, что жив он, что его тревожит, что думает. А деточки мои, они ведь ждут, надеются. А бабушка… как я почувствую приход моих любимых…
– Зачем тебе все это! Лишь силы забирают и молодость, что осталось у тебя так мало. Довольно будет, что рядом он с тобой окажется. Я помогу.
– Нет. Против воли его я не хочу. Ведь он – не предмет бездушный. Радость только во взаимности, в сознании того, как много ты можешь ему отдать. А отдавая, ты получаешь.
– Ну так отдай. Взамен я одарю тебя.
– Ты?! Мне кажется, ты мстишь всем тем несчастным, кто тайной заворожен, к тебе стремится, не ведая, что это только твоя месть, за то, что не сбылось!
– Что ж, немного игры и тайны, красоты, пусть внешней. Это работает покамест. Беднягам простодушным, что еще надо. Но тебе я предлагаю вечную молодость и красоту. Разве не об этом мечтает втайне каждая из смертных, на это столько сил и средств бедняжки тратят, коли имеются. А ты получишь это всего лишь за беспомощный комок. Иди, не бойся, как я ты будешь…
Красавица к ней руки протянула. Глаза холодные магнитом притянули. Мария, точно во сне, ступила к ней.
– А мы, мы! – вдруг раздался знакомый детский стон со дна холодных вод. Она очнулась тотчас, подалась к ним.
О, боже! В зеркальном отраженье воды озерной старуха на нее смотрела жадно. Протягивала скрюченные руки, как лапы хищные. Знакомая ухмылка кривила рот беззубый, что алчно тянулся к ней! О боже! Нет!
Мария отпрянула. Видение исчезло. Черный вихрь взметнулся со зловещим завываньем, оглушил вороньим гвалтом, хрипом. Деревья, травы разметав, затих вдали.
Мария в страхе перекрестилась дрожащею рукой. Опять она являлась! Видно, в покое не оставит. Нет, так нельзя. Унынье надо оставить поскорее, и горечь, страх. Все то, что мучит беспрестанно, кошмары создает. Недаром сказано: унынье – грех. А истина – спасенье. Благодаренье богу, что даровал ее. А это озеро, быть может, и есть то самое, о котором бабушка сказала… Да, похоже, оно и есть. Озеро, чьи воды показывают суть.
Но это получено, наверно, ценою многих жертв, жизней людей, пропавших здесь безвестно. Что привело их на унылый остров? Простое любопытство, страсть роковая или желание постичь неведомое, тайну? Что сюда тянуло всех тех, что точно мотыльки сюда стремились на этот губительный огонь?..
Мария шагнула к водам, вгляделась пристально. В омуте холодном две тени проступили. На мутном дне лежало что-то, как в саване недвижно… Боже, то человек! Живой как будто, губы судорожно глотают воздух, как рыба, на берег выброшенная. Видно, что-то пытается сказать… О, знакомое лицо, такое лишь у него! Но мертвенно оно! А над ним та жуткая старуха, припав к нему, как птица хищная на падаль, терзала плоть и точно высасывала кровь. «Айал! Нет, нет! Оставь его, оставь! Возьми, что ты хотела, но только не его!»
Мария к нему рванулась. Боль