для меня в какую-то параллельную реальность, где «один я» до сих пор учился в школе, а «другой я» уже обитал в городе и учился в ВУЗе, как и мечтал об этом в школе.
Когда наступила зима, и по вечерам из моего окна был виден лишь тусклый желтоватый цвет фонарей около дома. Когда белые снежинки, падая, танцевали и окрашивались с этим жёлтым цветом. Вот тогда мне стало казаться, что жизнь моя превратилась в сказку. И это была не та сказка, где всё разделялось на добро и зло, это была не та светлая сказка, которую читают детям их родители. Это была сказка, которая не могла существовать в реальности. Я просто не верил, что я учусь в университете, один такой, самостоятельный и справляюсь со всеми делами, а где-то даже преуспеваю.
Не зря по ночам мне до сих пор снилась школа, где я якобы до сих пор учусь. Причём учусь я не во взрослых классах, а где-то чуть поменьше. Ночью, перед моими замкнувшимися глазами, мимо меня пролетали школьные истории, где я всегда сижу на одном и том же месте, в одном и в том же кабинете. Это кабинет математики, где всем заведует Александр Леонидович, он же Правдин. Правдин в своей излюбленной манере всё так же одновременно смеётся и одновременно злится, ударяя своим волосатым кулаком по столу, по которому раздаются дребезги от лежащих канцелярских товаров. И как обычно приходит моя очередь выходить к доске. Как обычно это бывает, я проваливаюсь при решении задачи, и он меня тщательно обругивает, а потом я с досадой на своей физиономии сажусь за парту.
Я просыпаюсь утром из-за того, что сверху всё как обычно кто-то катает непонятные шары, которые ровно в 9 утра будят меня. Я прошёл всю суровую школу засыпания по утрам, но технологию катания шаров, я никак переспать не мог. Вся эта школа заключалась в том, что мне каждый утренний день в 7 утра приходилось справляться с невероятным давлением Мордвина, который постоянно вставал раньше меня и начинал пил чай на своей кровати. Да и ладно бы он просто пил его, но он ещё смотрел телевизор, пусть и негромко, и в изящном стиле причмокивал, поедая печенье из своего шершавого пакетика. И если убедить отказаться его от ТВ по утрам мне ещё как-то удалось, то его утренний завтрак устранить я так и не смог. Тогда я просто, уже по проверенной схеме, как слышал будильник, сразу же снимал подушку со своей головы и клал её сверху, крепко при этом прижимая к своему уху. Так я и спал, с частыми перерывами, потому что уши затекали, и из-за этого часто приходилось ворочаться в кровати. Да и из-под подушки были всё равно слышны все его периоды длительного вываливания на улицу, которые я уже различал по звукам:
– Долго зевает – проснулся;
– Шуршит пакетом и причмокивает – поедает завтрак;
– Потрёскивает своим ремнём, сужая его по своей талии – одевается;
– Звенит ключами – уходит.
И тогда, как я слышал, что ключи начинают звенеть, тогда я снимал с себя подушку и спокойно продолжал спать. Однако ближе к зиме я перестал замечать все перечисленные