со своего места, немного тревожно спросила, почему я не выхожу.
– Наверно сумасшедшая какая-то, – говорила мне потом мама, когда я рассказывал про эту историю с ней по телефону.
Прошло ещё время, и я понял, почему со мной никто не старался заводить разговор. В первый месяц все одногруппники распределились между собой маленькими кучками и были счастливы этому, когда разговаривали и обсуждали какие-то новости. Я просто опоздал в этом плане. Да и всё-таки друзья, и знакомые чего-то стоят, а у меня их здесь совершенно не было перед поступлением. За сентябрь я понял, что многие из моих одногруппников учатся уже и со школы вместе: кто-то живёт рядом с друг другом, а кто-то в одном городе. Конечно, было сложно заводить разговор с нуля. Зато я выискивал среди этих эгоистов и нормальных людей, которым тоже было скучно, находясь в этом сереньком университете. К двум Андреям, добавился и Никита, с которым мы стали общаться очень много времени. Теперь и у меня сформировалась и своя кучка по интересам.
Никита был, конечно, совершенно другим человеком и он, конечно же, не строил из себя кого-то другого. Он просто был тем, кем являлся, и это было заметно по его характеру. Больше всех ему было ненавистно учиться здесь, потому что его родители заставили поступить сюда. Самое странно в нём было то, что в свои 17 лет, он уже хотел быть пенсионером, ему не хотелось учиться или работать. Он мечтал просто лежать на диване и ничего не делать. Для себя я нашёл друга, который мыслил неформально и был рад, потому что даже среди всех этих 30 человек, были пустышки, которые говорили только для того, чтобы говорить. Я пытался найти себе собеседника, с которым было бы, прежде всего, интересно что-то обсудить. Никита был полной противоположностью меня, за счёт этого, мы часто спорили – и это было круто.
На первой паре по психологии был опрос, в котором каждый студент из группы должен был встать с места и немного рассказать о себе, о своих увлечениях. Пока я слушал, как каждый говорил, что с детства увлекается плаванием, как играет в футбольной команде, занимается танцами – я думал, что же сказать и мне. В моей глухой Пижме я, конечно же, занимался какими-то делами, но о них было несерьезно говорить, особенно упоминать тот факт, что владею баяном когда, как многие другие владели фортепиано или гитарой. Когда подошла моя очередь, я сказал правду, без всяких понтов и шапкозакидательств:
– Я занимался баскетболом, футболом, волейболом, музыкой и ещё много чем, но так до сих пор ничего не умею, – сказал тогда я. Конечно, все засмеялись, я сказал глупость, мне было и самому смешно, но в этих словах я не соврал. Намного легче, когда ничего не придумываешь.
Время всё также шло и однажды, когда я шёл в универ, то увидел на дороге раздавленного котёнка. Мои глаза пытались её не видеть, но я хотел верить в то, что это был не тот самый чёрный маленький кот. И как бы я не заблуждался в этом, котёнка этого больше никогда не видел. Время безжалостно ко всем,