быть к нему поближе, обещался замуж взять, вот я с ним и сошлась.
– Неужели же он ещё не женат?
– Говорит, вдовец, а там кто его знает, может, и обманывает.
– Он сам здешний, или нет?
– Приезжий, с какого-то завода, говорил он мне, да я запамятовала.
– А если бы я захотел жениться, пошла бы ты за меня замуж?
– Отчего же, с радостью, – ответила красавица, уставив на разбойника свои большие глаза.
– Спасибо и за это, – сказал гость и поцеловал её.
– А ты сам откуда?
– Я дальний, из города Верхотурья.
– Зачем же сюда приехал?
– На ярмарку, поглядеть, да товару купить.
– Чем же ты торгуешь?
– Всякими товарами: ситцем, сукном, словом, что потребуется.
– Один здесь, или с товарищем?
– С работником приехал, ты, небось, его видела в трактире, он со мною сидел.
– Как же тебя зовут? – любопытствовала красавица.
– Давыдом Петровым.
– Ну, вот, теперь знаю, – произнесла Прасковья Максимовна и снова начала потчивать гостя вином.
Прошло более часа их беседы. Осип всё ходил взад и вперёд по улице, переходил с одной стороны её на другую, заглядывал в окна дома, в котором находился его атаман, удивлялся, почему в комнатах его не было видно огонька. «Уж не уходили ли Василья Васильевича?» – думал он, но во двор дома заглянуть не осмеливался, так как приказа на то ему дано не было. Заскучал Осип и присел на деревянную тумбочку тротуара.
Погода начала меняться, подул ветер, небо обложилось тучами, пошёл снег и затем поднялась метель. Холодно стало каторжнику сидеть на одном месте; он поднялся на ноги и пошёл по улице, по направлению к Гостинному двору, затем вернулся назад и притаился от метели за забором.
Прошло ещё несколько часов; пропели первые петухи, а Чуркин на улице ещё не появлялся. Зло взяло Осипа; он быстрыми шагами направился в конец улицы, вдруг остановился я начал прислушиваться; ему сдавалось, что какие-то люди появились на улице и вели между собою разговор. Голоса слышались всё ближе и ближе; раздались песни и хохот. Как тигр перескочил каторжник улицу, сквозь метель, увидал трёх человек, голоса которых он так ещё недавно слышал за стенкой своего номера, в гостинице. «Это они», – сказал он сам себе, кинулся вперёд, чтобы дать знать своему атаману об опасности. Перед домиком Прасковьи Максимовны он перебежал. улицу, подскочил к окну и начал в него стучаться, на на стук никто не откликался. «Должно быть, атаман уснул», подумал Осип, кинулся на двор, отыскал там крыльцо, отпер дверь в комнаты и запер её на крючок. В комнатах было темно.
– Хозяин, а хозяин! – крикнул он.
Ответа не было.
– Есть ли кто дома, говорите?
Опять молчание.
Тогда каторжник вынул из кармана коробок спичек, зажёг их несколько, пошёл из одной комнаты в другую и наконец отыскал своего атамана спящим на постели, растолкал его и сказал:
– Хозяин, вставай, сюда идут.
Чуркин сразу сообразил